Земли обетованные

Жан-Батист Пюэш взял Франка на работу в свое московское представительство, поскольку тот хорошо разбирался в бизнесе и в скучных вопросах импорта-экспорта, транспортировки грузов и страхования. Франк сразу приступил к работе, быстро освоил это сложное, но прибыльное дело, научился менять домашнюю птицу, свинину, сухое молоко, цитрусовые, фильмы, спектакли, грузовики, нефтяное оборудование, тунисские джинсы и многие другие товары на нефть, сталь и уголь. Часто ему приходилось вести переговоры с бывшими сотрудниками, что облегчало заключение сделок, и он любезно принимал своего алжирского преемника, который заботился лишь о том, чтобы русские избавили его от миллионов гектолитров вина.

Франк снял квартиру в Люблино – спальном районе Москвы, находившемся еще в процессе строительства, – поскольку зарплата не позволяла ему жить в центре города. Окна спальни выходили на окружную дорогу, и он не сразу привык к постоянному шуму потока автомобилей. Франк подружился с некоторыми из своих соседей, которые приглашали его по пятницам на вечеринки, затягивающиеся допоздна. Каждое утро ему приходилось совершать тридцатиминутный марш-бросок, а потом втискиваться в битком набитую электричку. Чтобы избежать сутолоки, он стал по утрам приезжать позже, а вечером уходить с работы после девятнадцати часов. Франк решил отойти от политики, он чувствовал себя потерянным и униженным, как обманутый любовник; алжирская история оставила у него чувство горечи, тысячу раз он задавался вопросом: «Почему у нас ничего не получилось?» Он терялся в догадках и неизменно приходил к заключению, что такова природа всех революций: они плохо кончаются и пожирают своих детей.

Но в 1985 году политика напомнила о себе самым зловещим образом – с приходом к власти Михаила Горбачева. Сначала этот молодой и харизматичный генеральный секретарь, вдохновленный идеей встряхнуть устаревшую экономико-политическую систему, которая уже дышала на ладан, показался ему человеком, способным вытащить страну из болота, в котором она увязла. Но первые же принятые генсеком меры обернулись для Франка катастрофическими последствиями: для борьбы с пьянством – национальным бедствием русских – правительство объявило «сухой закон». Цены на водку, вино и пиво в одночасье выросли на тридцать процентов; магазины имели право продавать алкоголь только с двух часов дня до семи часов вечера, что порождало километровые очереди, провоцировало конфликты. Импорт вина из Алжира был приостановлен. Жестокие меры оказались особенно непопулярными в народе: «Что за безобразие, нельзя даже поднять бокал на свадьбе!» Количество пьяниц нисколько не уменьшилось, так как мгновенно возник черный рынок алкоголя. Экономика забуксовала, цены на нефть рухнули, и бартерные операции стали невозможными.

В 1988 году Жан-Батист Пюэш, лишившийся всех своих высоких покровителей, предупредил Франка, что ему придется закрыть представительство в Москве: «Круг людей, которых мы знали, сужается с каждым днем, здесь нам больше нет места». И предложил помочь ему вернуться во Францию: его личный адвокат займется делом Франка, изучит досье, судебные предписания и варианты возможной амнистии. Франк даже не стал просить времени на размышление: «Я перевернул эту страницу жизни, теперь я русский, и мне здесь хорошо». У него были сбережения, позволявшие продержаться какое-то время. Теперь он жил плохо оплачиваемыми переводами и мухлевал с талонами на питание, обменивая положенные ему пятнадцать пачек сигарет в месяц на макароны или мыло.

Словом, вел жизнь обычного москвича.

Один предприниматель, стремительно богатевший на продаже польских курток и свитеров, у которого Франк приобрел партию турецкой одежды, предложил ему место управляющего на своем предприятии в Котельниках, где изготавливал модную «варёнку» – вываривал джинсы, добавляя хлорку. Условия работы были тяжелыми, так как в цеху отсутствовала вентиляция: чтобы не умереть от удушья, приходилось держать окна открытыми, и внутри стоял лютый холод.

Однажды вечером, выйдя из метро в своем далеком микрорайоне, Франк увидел лежащего на земле православного священника в перепачканной грязью черной рясе. В тот же момент он заметил наряд милиции, который собирал на улицах пьяниц и заталкивал их в фургон. Несмотря на запрет, алкоголики исхитрялись добывать самопальную водку или одеколон, который стоил в десять раз дешевле, а когда не хватало денег и на это, пили политуру или антифриз. Франк растолкал священника, заставил встать на ноги, оттащил в сторону и тем самым помог избежать облавы. Поддерживая священника под руку, он отвел его к себе домой, уложил на кровать, и тот сразу провалился в сон.