Земли обетованные

Игорь смог перевернуть ту страницу жизни, где Надя занимала огромное место, и дело не в том, что она вдруг стала ему безразлична, просто Наталья постепенно заполнила пустоту в его сердце. Она овдовела задолго до их встречи. С тех пор как ее муж погиб в дорожной аварии, она не могла избавиться от ощущения, что колеса проехали по ней самой. Она нашла в себе мужество жить дальше лишь благодаря своим детям да еще вере. Наталья не пропускала ни одной церковной службы. Однако в шестидесятые-семидесятые годы регулярное посещение храма, да еще с малолетними детьми, хотя и не было официально запрещено, но осуждалось: тот, кто держится за дедовские суеверия, явно неблагонадежен. Вот поэтому Наталья так и осталась рядовым библиотекарем, в то время как коллеги давно обогнали ее. Вооружившись терпением, Наталья продолжала стойко переносить неудачи. Кто бы мог подумать, что накануне своего сорокалетия, после девяти лет вдовства, она влюбится в человека на пятнадцать лет старше, к тому же еврея и атеиста?!

Раз в неделю, в свой выходной, Игорь на автобусе приезжал в Пермь, и они с Натальей забывали все горести жизни. После того как дети уехали на учебу, Наталья почувствовала себя свободнее: она часто бывала в Кунгуре, проводила вместе с Игорем отпуск и один раз съездила с ним в Волгоград: он очень хотел познакомить ее с дочерью и внучкой. Игорь и Наташа осознавали, что им очень повезло встретить друг друга. И хотя она истово верила в Бога, а он был закоренелым атеистом, это не помешало Наталье после выхода на пенсию переехать к Игорю.

Падение Берлинской стены повлекло за собой самые разные последствия. В странах Восточной Европы оно вылилось в настоящее землетрясение, которое смелó правительства и государственные институты, еще накануне казавшиеся непоколебимыми. Во Франции падение этой далекой стены породило множество общественных дискуссий, но мало кто осознавал, что мир с этого дня бесповоротно изменился. А если бы жителей бывших стран народной демократии спросили, какие изменения они считают самыми важными, они ответили бы: «Мы больше не живем в лагере, осажденном врагами; мы вольны ехать, куда захотим, граница открыта; наша система могла существовать только за стеной; без колючей проволоки нет коммунизма».

Каждый вечер Павел Цибулька смотрел бурные немецкие демонстрации, которые показывали по телевизору в отеле Шестого округа Парижа, где он работал ночным портье. После Германии настала очередь Чехословакии, и Павел не верил своим глазам: пятьсот тысяч человек, собравшихся на эспланаде Летна, возле стадиона Спарта по призыву писателя-диссидента Вацлава Гавела, слушали под дождем Александра Дубчека, героя Пражской весны, произошедшей двадцатью годами ранее, который дорого заплатил за стремление демократизировать Социалистическую республику. Каким чудом объяснить то, что не появился ни один полицейский и не арестовал его? Бывший лидер требовал свободных выборов, народ устраивал бурную овацию, и никто не пытался заткнуть ему рот. Павел был неверующим, однако он подумал: «Спасибо Тебе, Боже, что дал мне увидеть, как сдох этот монстр!» Впервые за долгое время он почувствовал прилив радости.

Решение было принято 25 ноября 1989 года. После просмотра вечерних новостей Павел позвонил своему начальнику, объявил, что тому придется поискать кого-то на замену, потому что он возвращается к себе на родину, и положил трубку, даже не дав тому ответить. Затем, несмотря на поздний час, позвонил Мишелю Марини и попал на Анну, которая сразу передала трубку Мишелю.

– Ты смотрел телевизор? В Праге происходит что-то невероятное, они вышвыривают гебистов и, надеюсь, скоро поставят их к стенке. Я возвращаюсь домой; скажи, ты не хочешь составить мне компанию? Потому что мне страшновато ехать одному.

Мишель готовил репортаж о триумфальном турне Милен Фармер, он только что получил аккредитацию на закулисную съемку ее концертов в Берси.

– Я буду работать всю эту неделю, поедем позже?

– Я не могу ждать, но не знаю, нужна ли туда виза и дадут ли мне ее.

Мишель жалел, что пришлось отказаться, но он с таким трудом получил согласие продюсера на съемку, что не мог сбежать за три дня до концерта.

– На самом деле я не особенно нужен Павлу, просто он нервничает при мысли о том, что́ там найдет, вернее, чего НЕ найдет.

– А давай я поеду с ним, – сказала Анна. – Я всю жизнь мечтала увидеть Прагу. Завтра же утром поговорю об этом с моим шефом. Смена обстановки – как раз то, что мне сейчас нужно.

Мишель вздохнул, зная, что бесполезно даже пытаться ее отговаривать, если она что-то вбила себе в голову. Анна отличалась решимостью с самого детства. В ее двенадцатый день рождения Джимми спросил, чем она собирается заняться дальше.

– Я хочу путешествовать.

– Тогда тебе нужно выйти замуж за почтового голубя, – пошутил он.

– Ну вот еще – я сама стану почтовым голубем и никогда не выйду замуж.