Земли обетованные

Но вот Леонид подкатил к нам на своем «пежо», объяснил, что у него «была проблема», взвалил чемоданы Игоря и мой рюкзак наверх и закрепил их ремнями. Потом представил нам свою подругу Милену, сидевшую впереди, которая даже не взглянула на нас и не ответила на приветствие. Мы уселись сзади, и Леонид отъехал.

– Мы слегка припоздали, но ничего, сейчас выберемся на южную автотрассу, они там открыли дополнительную полосу до самого Вильфранша, а привал сделаем в Лионе.

Ехали мы в полной тишине; потом Леонид включил радио. В это воскресенье, 10 июля 1966 года новостная программа была посвящена трем событиям: катастрофе с подъемником в Шамони, операции, перенесенной королевой Фабиолой, и странному недомоганию Анкетиля на гонках «Тур де Франс»[104]. В другое время эта последняя новость вызвала бы бурные комментарии Леонида, но тут он включил другую станцию, и нам пришлось слушать симфоническую музыку.

Если бы Леонид остался в СССР, то как герой войны мог бы вести там вполне обеспеченную жизнь, но он потерял голову из-за этой женщины и стал единственным человеком, оставшимся на Западе из-за любви. Он встретил Милену в аэропорту Орли, когда его самолет, летевший по маршруту Москва – Лондон, вынужден был совершить посадку в Париже из-за смога. Леонид рассказывал нам эту сложную историю: отчаявшись найти авиакомпанию, которая наняла бы его на работу, он начал пить как ненормальный, и Милена от него ушла; потом, несколько лет спустя, они все же встретились, и их совместная жизнь потекла более мирно. Я видел Милену в профиль, она напоминала восковую фигуру. Леонид утверждал, что она хороша собой, но это было очень скромное определение: Милена обладала сияющей, безупречной красотой – правильные черты, белоснежная шелковистая кожа, светлые волнистые волосы классического «венецианского» оттенка, падавшие локонами на плечи. Вдруг она обернулась, несколько мгновений смотрела на меня, потом снова приняла свою позу сфинкса. Я покосился на Игоря, и он ответил мне гримасой. Два часа мы мчались на бешеной скорости, потом Леонид сделал остановку в Боне, и Милена направилась в туалет.

– Слушай, у вас какие-то проблемы? – спросил Игорь у Леонида, который в это время проверял, надежно ли закреплены ремни на багажнике. – Ты все время молчишь, она тоже.

– Да мы просто слегка повздорили сегодня утром.

– Это из-за нас, что ли? Мы ведь можем пересесть в поезд, если так…

– Нет, ерунда, это пройдет.

И поездка продолжилась все в той же гробовой тишине. Милена по-прежнему не открывала рта, Леонид вел машину так, словно сидел в ней один. На подъезде к Лиону он приобернулся к нам:

– Сегодня заночуем здесь, приглашаем вас в отель.

Эта остановка была не запланирована, но спорить мы не стали. Машина въехала в центр города, обогнула просторную площадь, где высилась статуя Людовика XIV, и затормозила перед отелем класса люкс. Подбежавший швейцар открыл дверцу со стороны Милены, и она вошла в отель, даже не оглянувшись на нас. Мы с Игорем совсем растерялись от такого обхождения.

Леонид отдал ключи от машины портье, чтобы тот отвел ее на стоянку, и обернулся к нам:

– Не переживайте, все уладится. Увидимся вечером за ужином.

Нас поселили в великолепном номере с двумя «супружескими» кроватями и с видом на площадь. Мы прогулялись по старинной части города, довольно-таки унылой, и выпили по кружке пива на террасе какого-то кафе.

– Наверно, она рассердилась, что Леонид ускорил их отъезд и решил нас проводить, – сказал Игорь. – Но я ведь его об этом не просил, он сам предложил, да еще уверял, что его подруга будет очень рада уехать раньше.

Когда мы вернулись в отель, портье передал нам записку от Леонида: «Сегодняшний ужин отменяется, увидимся утром за завтраком».

– Похоже, дела у нашего друга не так уж хороши, – заметил Игорь. – Это дурной знак.

На следующее утро мы спустились в ресторан и, к великому нашему изумлению, увидели Леонида, сидевшего за столом перед бокалом красного вина и пустой бутылкой. Он плакал, не скрываясь:

– Милена вернулась в Париж. Мы расстались, потому что сегодня я ей сказал, что уезжаю вместе с вами в Израиль.

Милена была единственной женщиной его жизни, и этот внезапный разрыв, на сей раз окончательный, вконец истерзал и уничтожил его; он говорил сквозь рыдания: «Ты видел ее глаза? Я идиот!» Да, она озарила его жизнь, каждый миг, проведенный рядом с ней, был чудом и навсегда останется в его памяти, но у нее невыносимый характер, и он никак не мог ее урезонить, он совершил тягчайшую ошибку в своей жизни, даром что в ней было полно разных других безумств и глупостей, но он не мог поступить иначе, видно, это назначено ему судьбой, что ж, тем хуже, такова жизнь, и никто не выбирает свою дорогу на этой земле…

Игорь осушил свой бокал, недоверчиво посмотрел на пустую бутылку «Кот-дю-Рон» и потребовал вторую.