Земля мечты. Последний сребреник

Он сгреб в одну кучу на разделочной доске порубленный стручковый перец, потом засыпал в мельницу черный перчик и смолол горошины в пыль. Он уже растолок чеснок и нарезал свиной окорок с тремя фунтами сосисок. Также очистил гору креветок, но головки не стал отрезать из стилистических соображений, а еще для частичного выведения из них соли отмачивалась в пресной воде целая флотилия крабовых ножек.

Когда в одиннадцать часов Пиккетт постучал во входную дверь, Эндрю закончил работу на три четверти. Коты тетушки Наоми бродили туда-сюда весь вечер, оглядывали территорию, подмигивали устрицам и вообще устраивались поудобнее. Поначалу у Эндрю было желание выставить их вон, но он не стал этого делать. Следовало признать, что он преисполнился к ним неким почтением, к таким независимым, какими они были. Его даже озадачивало это неожиданное котолюбие. Он помнил, что был одержим идеей выкинуть их из дома – еще и двух недель с тех пор не прошло, и вот сегодня он скармливает им креветку. То же самое он почувствовал, когда в первый раз поднимался в комнату Пеннимана, – это странное ощущение, будто коты оберегают его, будто они участники одной игры, будто играют в одной с ним команде. Он не удивится, если узнает, что дядюшка Артур побратался и с котами.

– Сядь, – сказал Пиккетт; выглядел он так, будто совершил какое-то немыслимое открытие. – Им пришлось выкинуть меня за дверь в десять. Я бы и ночь там провел, будь у меня такая возможность. Это нечто монументальное. Я разговаривал с Роббом, это тамошний библиотекарь-консультант. Ты его помнишь?

Эндрю, вскипятив сосиски и ветчинный жир, слил из них масло, потом пропустил жир через несколько слоев марли в мерную чашку.

– Не спеши, – сказал он, – а то сейчас взорвешься. Я тебя слушал без спешки, легко, в соответствии с сегодняшним моим настроением. Я сегодня все так делаю. Семь раз отмерь, один отрежь – вот мой девиз. Робб – это кто?

– Рэндал Робб. Из литературного общества. Он грозил Джонсону, когда тот неправильно процитировал фразу из книги Левит.

– Чувак со стальными глазами и кустистыми бровями? Энергичный такой?

– Именно! Он провел меня по всем подвалам библиотеки. Ты не поверишь – чего там у него только нет: бумаги секретных обществ, апокрифические масонские тексты, запрещенные трактаты иллюминатов[86], пустоземельная литература[87]. Это удивительно. И, между нами говоря, власти считают, что недавний пожар в библиотеке не связан с простой пироманией. В этой подвальной коллекции есть вещи, которые кое-кто хочет уничтожить.

– Ух ты, – сказал Эндрю. – Я-то думал, что этот Робб работает в одном из филиалов библиотеки. Где-то в Глендейле.

– В Игл-Роке. Но это давно было. Его перевели в центральную библиотеку. Филиал стал для него слишком мелок. Он один из библиотекарей старой школы – с буйной шевелюрой, в очках, голова полна сакрального знания. Они там все такие. Информация про пяти- и десятицентовики их не интересует. Они находят некую странность здесь, невероятное совпадение там, и это неожиданно наталкивает их на путь, полный намеков, свидетельств и утверждений, уходящих в темные глубины реальной истории – предмет, который замалчивали и всячески маскировали, предмет, о котором, по их мнению, мы не должны знать.

– Опять «они»?

– Именно. Можешь не сомневаться. Но послушай. Он знает Пеннимана. Скажи-ка мне вот что: откуда Пенниман, по его словам, родом? С Востока, так? И попал сюда, как Билли Бонс[88]. Искал причал, с которого можно было наблюдать за морем? Так вот, это все ложь. Робб знал его по библиотеке. Он заходит туда вот уже шесть месяцев, ищет что-то, но человек он слишком скрытный, и что он ищет – не говорит. Он сказал, что представляет Британский музей, хотя и опосредованно. Но его поиски связаны с монетами и библейскими тайнами. Это Робб знает наверняка. А мы с тобой знаем, какие именно монеты он ищет. Но зачем? Мы ведь задаем себе этот вопрос, да?

Эндрю кивнул и зажег газ под чугунным казаном, положил рядом на плиту сбивалку и ложку с длинным черенком.

– Как раз сегодня утром и задавал, – ответил он. – Но тут присутствует еще и элемент «что». Я видел изображение этой монеты, и похоже, у меня есть такая монетка, перелитая в ложку, и эту ложку носила в зубах свинья из Айовы, но я даже представить себе не могу, что все это значит.

– Держись на ногах покрепче, чтобы не упасть. Роббс просмотрел мою книгу из Ванкувера. Эта монета определенно одна из тридцати таких же. – Последнее предложение Пиккетт произнес медленно и многозначительно.

– Опа, – сказал Эндрю, которого отвлек процесс приготовления гумбо – он даже не сразу заметил, что масло в его казане начинает дымиться.

– Тридцать сребреников.

– Так. Тридцать, значит. Так, посмотрим, что из этого получится. – Он высыпал три чашки муки на дымящееся масло и начал перемешивать сбивалкой, разбивать комки. На почерневших боках казана заплясали язычки пламени. – Прихватку! – крикнул он.

– Тридцать сребреников, – повторил Пиккетт, сосредоточенно глядя на него.