Земля мечты. Последний сребреник

– И ты не можешь не ехать? – спросила бы она. – Останься со мной еще на пять минут.

– Это мой долг, – ответил бы он, сжав челюсти, устремив взгляд в вечность – Они позвонили.

И, откинув назад волосы, пошел бы на бой с выродками.

На Черри на углу с Бродвеем стоял старый зеленый пикап. На его боковине было написано «Хан Кой», а под этими словами была нарисована стилизованная золотая рыбка. Рядом с машиной два азиата, вероятно китайцы, ели пончики из коробки с надписью «Уинчелл»[96]. Вероятно, это оно и есть, подумал Эндрю, хотя понятия не имел, что скрывается за этим «оно». Рядом располагался и ресторан «Бамбуковый рай». Внутри горел свет. Эндрю проехал мимо по Черри, свернул на Эпплтон, остановился у бордюра и заглушил движок.

Район был аккуратный и свежий – старые летние дома и коттеджи с плоскими крышами в средиземноморском стиле, построенные на отсыпных площадках, опрятные передние дворы с ухоженными газонами. Платаны на тротуарах вдоль бортового камня только-только начали выпускать листочки из почек. В нескольких домах от этого места залаяла собака, а потом вдруг резко перестала, словно раскаявшись в своей несдержанности. Эндрю задумался на минуту, осознав, что понятия не имеет о том, для чего он здесь. Он не был создан для таких дел, для спасения мира. Или все же был? У него возникло смутное ощущение, что он имеет дело с судьбой, с роком, иначе не объяснить, каким образом ложка оказалась у него, каким образом он стал последним из Смотрителей. Он вдруг спросил себя, превращало ли все это его в одного из Них. Определенно превращало. Может быть, он все-таки был создан для таких дел. Может быть, в это туманное утро был поднят занавес последнего акта, и он выходил на сцену, чтобы отыграть свою судьбу, судьбу всего мира. Он на секунду задержал взгляд на себе в зеркале заднего вида, чтобы понять, подходящий ли у него вид для такой роли. Его волосы торчали в разные стороны, как цветочки на стебельке брокколи. Он попытался было оборвать их, заровнять, но вскоре сдался. Придется им принять его таким, какой он есть.

Он задумался на минуту. Пиккетту грозила опасность – сомнений на этот счет у него не оставалось. Но какого рода опасность? Как Эндрю следует приступить к делу? Если он будет действовать без надлежащей осторожности, то для них обоих это может плохо кончиться. Но у него, по крайней мере, есть фора по времени. Ему хватило ума проверить комнату Пеннимана. Он слышал телефонный звонок. Если бы старика не было в доме, то Эндрю мог бы предположить, что тот здесь, в «Бамбуковом раю». Но Пенниман был дома, лежал в кровати, спал, как дитя. По крайней мере, до телефонного звонка. Эндрю опередил его. Что сейчас делает Пенниман? Укладывает волосы? Ловит рыбу-собаку? Ищет лазерный скальпель? До появления Пеннимана Эндрю мог вполне исходить из предположения, что здесь нет никого, кто мог бы его знать, кто его узнает. Но когда появится Пенниман…

Хан Кой. Это имя Эндрю прочел на корешке чека в чековой книжке Пеннимана, и проживал этот человек на Толедо-стрит! Доставленный груз карпов. Как теперь понимал Эндрю, Пиккетт заявился сюда вчера вечером и стал интересоваться чужими делами, пытаясь разобраться в этой части пазла. Им не понравились его вопросы, и они по какой-то неизвестной причине привезли его сюда, в этот китайский ресторан. Перед мысленным взором Эндрю возникла сцена: Пиккетт лежит на столе из жароупорного пластика, его удерживают наемники, а Пенниман готовится распилить его пополам. И эта воображаемая сцена была не так уж далека от реальности.

Он вышел из машины, ощущая свою полную беспомощность. Потом, словно по наитию, вытянул из туфли шнурок и бросил его в машину. Он вытащил наполовину подол рубашки из брюк, подошел к багажнику, достал свою рыбацкую куртку в пятнах кофе и измазанную смолой и рыбьей чешуей, накопившейся за десять лет. Он растрепал волосы, хотя нужды в этом не было, потом опустился на колени в водосточном желобе с мутной водой, измазал брюки и окунул руки в мутную жижу, а потом отер их о куртку. На переднем газоне через два владения он увидел выброшенный пакет с пустой бутылкой – как раз то, что ему требовалось. Он подошел и поднял пакет. Вид у Эндрю был что надо – настоящий бродяга с иголочки, язычок, торчащий из туфли без шнурка, был как вишенка на торте. Ни один человек не догадается, кто он на самом деле, что он собой представляет – Эндрю Ванберген, ресторатор, Смотритель, последний из Легиона монет, этакий О́дин в маскарадном костюме, живущий в двадцатом веке и уходящий в накрытое туманом утро.

Он убедился, что обе двери машины отперты, оставил ключ в замке зажигания. Он понимал, что идет на риск, но район был благополучный, а времени на поиски ключа в кармане могло и не быть. Возможно, ситуация будет такая, что спастись они смогут только за счет быстроты ног. Он вышел на тротуар Черри и направился в сторону Бродвея. Впереди он слышал пронзительное клохтанье целой стаи диких попугаев – десятки этих птиц короткими перелетами перемещались на юг – туда, куда лежал их путь.