Земля мечты. Последний сребреник

Рядом со стулом, за которым они спрятались, располагалась кладовка, дверь которой была чуть приоткрыта. Джек и Скизикс подбежали поближе, налегли на нее и общими усилиями приоткрыли побольше, готовясь схватиться с Алджерноном Харбином, если этот негодяй прячется внутри. Не мог он затевать что-либо благое в таком замечательном доме. Он никак не вписывался в эту обстановку. Кладовка оказалась пустой, никто не прятался за полудюжиной громадных стеклянных банок и нескольких корзинок, здоровенных, как кровати. На полу кладовки стояла плоская открытая жестяная банка с печеньем. Скизикс схватил одно двумя руками, копя в себе отвагу, чтобы откусить кусочек. Но печенье имело отвратительный рыбный запах, было грубо-зернистым и явно предназначалось для котов, поэтому он бросил его обратно в банку и пожал плечами.

Дверь они оставили открытой на всякий случай и перешли к другой – распашной двери, ведущей в комнату, из которой доносились разговоры и смех. Прячась за дверью, они в щелочку между нею и коробкой попытались увидеть, что там происходит. Там находились четыре человека – трое мужчин и одна женщина. Около двери, частично закрывавшей его от их глаз, стоял бородатый мужчина, вытаскивая по очереди одну за другой из множества книг, стоявших в книжном шкафу у стены. На пальце правой руки у него было любопытное кольцо, на поверхности которого золотые выпуклости, словно океанские волны, догоняли одна другую.

– Ты представь только: если бы у нас было такое кольцо, – прошептал Скизикс. – Мы бы принесли его домой и продали. Или могли бы по очереди носить его, как корону.

Джек кивнул, слушая Скизикса вполуха.

– А ты посмотри-ка туда! – Скизикс кивнул в сторону кухонного стола, где на разделочной доске, для хранений которой под столешницей был предусмотрен специальный паз, лежала буханка хлеба. Верхушка была оторвана, обнажив мякоть, островерхую и белую, как неровная вершина холма, усыпанная белым снегом.

– В буханке такого размера мог бы жить человек. Он мог бы прогрызаться внутрь, выедать там комнаты, а когда она зачерствела бы, он мог бы пользоваться ею как домом.

Но Джек продолжал смотреть в щелку двери. В этот момент он не питал ни малейшего интереса к домам из черствого хлеба. В дальнем конце комнаты сидел седоволосый, приятный на вид человек в очках, его лицо наполовину было скрыто книгой – явно книгой стихов. Он время от времени поднимал глаза на другого человека приблизительно такого же возраста, если судить по его затылку, второй сидел напротив него, уставившись в шахматную доску с фигурами, и курил трубку.

На стуле у окна сидела сравнительно молодая женщина с волосами цвета воронова крыла. Возможно, это была мать Хелен, если только мать Хелен могла быть красивее дочери. Она сидела в профиль к Джеку, глядя в залитое солнцем окно на задний двор, усаженный розами, и показывала на другую женщину – вероятно, жену одного из шахматистов, – которая подрезала розы и осматривала их.

Джеку вдруг захотелось выйти из укрытия и заявить о себе, как Мальчик-с-пальчик, то есть поклониться с почтительным движением шляпой. Вот только шляпы у него не было, а в одежде куклы он выглядел круглым идиотом. И не успел он подумать об этом, как услышал шорох кошачьей двери. Джек повернулся и увидел громадного серого котяру – тот шел, принюхиваясь и размахивая хвостом, как хищный ящер. Бежать было некуда, разве что оставалось показаться на глаза великанам, но если они со Скизиксом бросятся наутек, кот набросится на них задолго до того, как кто-либо поймет, что происходит, и сможет пресечь убийство. К тому же гиганты вполне могут принять их за мышей и позволить коту их сожрать.

Животное остановилось, наклонило голову и, нацелившись на печенье, запрыгнуло в открытую кладовку. Скизикс оказался проворнее Джека. Он бросился к полуоткрытой двери кладовки, пытаясь ее закрыть и, таким образом, запереть кота внутри, но дверь не поддавалась – она была слишком тяжела для него. Джек тоже бросился на дверь – время для незаметных действий кончилось. Коту, слава богу, казалось все равно, что происходит с дверью. Когда сработала защелка, изнутри раздавался звук хрустящего на кошачьих зубах печенья, словно кот решил воспользоваться моментом, пока открыта жестянка.

Скизикс немедленно вскарабкался на первую из медных ручек полудюжины ящиков под столешницей. Три или четыре ящика были приоткрыты, что облегчало подъем, а вот верхний ящик торчал из пазов на два гигантских дюйма, как нависающая скальная вершина.

Джеку внезапно пришло в голову, что немного хлеба им никак не повредит, и тоже стал подниматься на столешницу следом за Скизиксом, поддержал его, когда тот пустился в обход верхнего ящика, что позволило Скизиксу дотянуться до длинного разреза в торце столешницы, предназначенного для хранения кухонной доски. Оттуда Скизикс подтянул себя вверх и смог встать на кромку стенки открытого ящика, кромка эта имела ширину с хорошую прогулочную дорожку. Оттуда Скизикс перебрался на столешницу, свесившись с которой, протянул руку Джеку, чтобы подтащить его наверх.