Земля под копытами

— Насмехается… — пожаловался Георгий Васильевич. — Нет, мы были почтительнее с родителями. Мой отец очень любил петушиные бои. С соседом Паньком, бывало, подпоят своих кочетов и натравливают. Но чтоб я когда-нибудь хоть слово сказал! А ты знаешь, что красивый футбол и министры любят?

— Ну, папа, я ведь у тебя балаболка, разве на меня можно обижаться? Слушайте, что было сегодня! После последней пары входит в аудиторию Сенечка, ты, па, его знаешь, супруг Ганны Сидоровны, ставит на стол свой блестящий портфель и торжественно говорит: «Девочки, вы знаете, что у нас сегодня с вами зачет?» — «Знаем, Семен Иванович!» — «Отвечать готовы?» — «Немножко, Семен Иванович!» — «А помните, что в Киеве сегодня решающая футбольная встреча?» — «Помним!» — «Так вот, зачет отменяю, а завтра на лекции в честь нашей исторической победы поставлю всем «сдано»!» Мы дружно: «Шай-бу! Шай-бу!»

«Настоящий человек от простого обывателя отличается не дипломом и положением, не должностью, а наличием принципов», — говаривал Великий Механик, «Один наш общий знакомый, — смеясь, возражал я ему, — чтобы иметь хоть какие-нибудь принципы, принципиально не обедает у родной тещи». Я сам имел в прошлой жизни целых четыре принципа: не пил черный кофе, не пересказывал анекдотов, читал лишь детективы и играл лишь в поддавки. Петро Харлан поддавки ненавидел: он знал одно — наступать, и не поднимался до диалектической мысли, что и подыгрывая партнеру можно победить. Теперь, по дороге на стадион, я вспоминал свои непревзойденные партии (в конторе я давал сеансы одновременной игры в поддавки на шести досках) и точил зубы. Я должен был играть на две доски — против директора и его дочки, но противники были серьезные, особенно Вика. Усилием воли я настраивался на Вику, словно ловил капризную радиоволну: приятно возбужденная в предчувствии зрелища, упиваясь собственным остроумием, она смотрела из окна машины на людской поток, и в ее взгляде было подсознательное отвращение аквариумной рыбки к безбрежному морю. Я пододвинулся ближе к умолкшей Вике, прошептал, чтобы услышала только она:

— Правда, толпа угнетает? Почти физическое ощущение тяжести. Словно спускаешься на морское дно и невольно дрожишь за прочность иллюминатора в барокамере.

Вика взглянула на меня выпуклыми глазами:

— Пусть я — изнеженное комнатное растение, но вы…

— А я — бродячий волк, много терся среди хребетных… — загадочно улыбнулся я. — Я терпим к людям, но толпу — презираю.

— Разве толпа состоит не из людей?

— Там, где сборище, индивидуальности уже нет места, есть лишь безликая толпа. Таков закон перехода количества в качество…

— Ни один университетский учебник не трактует таким образом закон перехода количества в качество.

— Искать истину в книгах, а не в реальности — это слабость. Ваш ум слишком пытлив и цепок, чтобы питаться мудростью учебников.

— Что вы знаете о моем уме?

— Я не знаю — я чувствую. Если человек тебе небезразличен…

— Уже щебечете, молодые люди? — вмешался в разговор Георгий Васильевич. — Не забивай хлопцу голову перед матчем. У него, может, есть дела поважнее, чем твоя болтовня. Ну, Андрей, раз, два, три… Какой будет счет?

— Два — один! — Я услышал свой собственный голос раньше, чем успел собраться с мыслями. И, ускользая от взгляда Вики, уже без прежней уверенности добавил: — Мы, конечно, выиграем.

Петро Харлан умел довольно точно предвидеть результаты самых ответственных футбольных игр. Я полагался на интуицию, а ему эта капризная арифметика давалась тяжким трудом. Вечера просиживал он над спортивными газетами и журналами, выписывал, подсчитывал, чертил таблицы и графики. Одно время он хвастался, что хочет написать фантастическую новеллу, и каждому встречному пересказывал сюжет: в какой-то стране обычный человек, мелкий служащий, однажды открывает в себе мистическую способность наперед угадывать результаты футбольных матчей, больше того, его прогнозы удивительным образом влияют на игру футболистов, он уже не угадывает, а диктует, болельщики боготворят его, и он сам начинает верить в свою божественность и открывает новую религию, где символом единения становится футбольный мяч; но однажды толпа заядлых болельщиков, чью команду он обрекает на проигрыш, разрывает на куски нового идола… Петро продумал сюжет до мельчайших подробностей, и лишь недостаток литературных способностей не позволил ему изложить придуманное на бумаге.

Машину мы оставили в одной из боковых улочек, а сами нырнули в людской поток. Толпа подхватила нас и вскоре внесла в ворота стадиона. Директор с шофером остановились, чтобы купить программку, и на несколько минут мы с Викой остались одни. Я знал, что такой случай может представиться не скоро.

— Что вы делаете после матча, Вика? Может, побродим по городу?