Земля под копытами

С Прагнимаком я столкнулся вскоре после его появления в конторе. Я как раз вошел во вкус чтения детективных романов. Чертежник из меня стопроцентный, я выполнял дневную норму за пять-шесть часов, а тащить плуг за соседа — извините. Я клал на стол деловые бумаги (рабочее поле!), устраивал книжку в открытом ящике и до конца дня погружался в мир умопомрачительных приключений.

Как-то меня пробудила от созерцания чужого мужества и непоседливости странная тишина в комнате. Я поднял голову и встретился взглядом с Прагнимаком. Заместитель директора стоял на лестнице, любуясь моей вдохновенной работой… Худощавое напряженное лицо его еще сберегало выражение вежливого интереса и внимания, но губы были неподкупно сжаты. Глаза смотрели грустно, устало. Я подхватился совсем по-глупому: словно школьник, который провинился и теперь боится, что его пошлют за родителями. Прагнимак сошел вниз, взял из моего стола книгу — это была пустая приключенческая повестушка. И, наверно, кричащее несоответствие пустой книжонки с моим импозантным, как говорил Харлан («Ты, Андре, очень импозантный»), видом, серьезными глазами, спасло меня. Прагнимак передернул плечами и пошел вперед мимо столов, за которыми усердно работали мои коллеги, и с щемящей обидой в голосе сказал:

— Я укорачиваю себе жизнь, лишь бы здесь хоть что-нибудь делалось, а вам скучно, развлекаетесь…

Я ждал выговора. Но все обошлось. Только еще долго, когда мы случайно встречались, лицо Прагнимака становилось грустным.

Шишига расплатился с таксистом и был уже на лестнице, когда из квартиры Харлана донесся телефонный звонок. Он ускорил шаг, но когда наконец открыл дверь, телефон умолк. Андрей вошел в квартиру. Автоматический замок клацнул за его спиной, как ловушка, захлопнувшая добычу. Дверь из коридора в комнату была застеклена: сквозь стекло виднелся стол, на котором недавно стоял гроб. В ванной или на кухне монотонно капала вода. За стеной у соседей были слышны шаги и невнятные голоса. Андрей дрожащими пальцами пробежал по стене, нащупал выключатель и…

Тут мне припомнились давние пакульские рассказы про мертвецов, о том, как душа усопшего сорок дней бродит по хате, ночует под сволоком и пьет воду из мисочки в красном углу; о том, как вурдалаки выходят в полночь из могилы пить людскую кровь; об оборотнях, что вселяются в живых людей, разной нечисти, страшилищах. На смену этим видениям явились неожиданно легкие и точные мысли о себе и Прагнимаке. Не подхалимством и не умеренной лестью завоюю я благосклонность заместителя директора, этого человека во что бы то ни стало нужно убедить: меня тоже заботит все, что происходит в конторе. И я способен принести конторе пользы больше, чем кто-либо другой…

Наконец я решился включить свет: конечно, ни в коридоре, ни в комнате никого не было. Пол блестел, будто только что натертый. В открытое окно вплывал с поля свежий ветер. Ничто не напоминало о недавних похоронах. Тетки перед отъездом тщательно убрали в квартире…

На цыпочках я прошел через комнату и присел в кресло за журнальный столик, на котором стоял синий телефонный аппарат. Было совсем тихо, даже вода перестала капать. Я еще раз внимательно обвел взглядом комнату. Усталым себя не чувствовал. Хотелось что-то делать, но я не знал что. Мысленно перебрал заботы последних дней. Ничего достойного внимания в такой важный день, как сегодняшний: я намеревался ответить матери на письма, поискать в магазинах теплый свитер (я любил тепло, а уже надвигалась осень), пойти на двухсерийный приключенческий фильм, о котором прочитал в рекламном бюллетене… Все это уже было не для меня, нынешнего, все эти мелкие заботы словно из другой жизни. Странная мысль возникла: мне показалось, будто умер не Харлан, а я, Андрей Шишига.

Я принялся вспоминать, что заботило в последний день Петра. Моя жизнь как бы постепенно срасталась с жизнью Харлана, оборвавшейся так неожиданно. Не случайно я взял папку из рук мертвого Харлана и понес в приемную директора, было что-то закономерное в моем неожиданном порыве. Я достал из-под телефона записную книжку Петра (я ведь и положил ее под телефон, когда тетки забирали после похорон одежду: вынул из кармана рабочего костюма). Волнуясь, полистал страницы, исписанные четким, каллиграфическим почерком. Я словно перелистывал свой собственный старый, полузабытый блокнот, в котором было много телефонных номеров, имен, фамилий, адресов. Последний номер записан, видимо, совсем недавно, цвет чернил совсем свежий. Одни цифры — ни имени, ни адреса. Но номер подчеркнут дважды и рядом с ним три восклицательных знака. «Почему я не могу себе позволить маленькой прихоти — позвонить сегодня, сейчас же, по этому номеру?» — подумал я и, развалившись в кресле, набрал номер.

Откликнулся мягкий женский голос:

— Слушаю.

— Это я, — произнес многозначительно. — Добрый вечер.