Земля после нас: Что расскажут камни о наследии человека?

Таким образом, если мы сравним себя с динозаврами — такими же, как мы, хозяевами суши, вершиной пищевой цепи и так далее, — то уж по части производства следов мы их уверенно обгоним. И это притом что мы единственный вид, существующий гораздо меньше миллиона лет (а города строящий и того меньше), тогда как динозавры представляют собой множество видов, в совокупности населявших Землю в течение 100 миллионов лет.

Каждый человек (по крайней мере, в развитом мире) в среднем за свою жизнь использует около 500 тонн песка и гравия, плюс известняк, глину для кирпичей и асфальт. Из них мы создаем себе дороги, дома и учреждения, школы, больницы, рестораны и многозальные кинотеатры. Все это, вкупе с железом, сталью, медью, пластиком, может накапливаться в течение многих человеческих поколений и столетий, образуя огромную массу материала, поскольку новые дома, как правило, строятся на обломках старых. Строительный мусор, накопившийся за несколько веков в городских районах, формирует существенный объем геологических отложений. На геологических картах его часто именуют «насыпным грунтом». Применительно к целям данного повествования, давайте назовем его городским слоем. В старых, давно основанных городах его мощность может достигать десятков метров, а в таких городах, как Новый Орлеан, сваи, позволяющие небоскребам без опаски скрести небо, вдобавок к этому образуют этакий перевернутый подземный бетонный лес.

Наше воздействие распространяется еще глубже. Ибо города, подобно муравьиным и термитным гнездам, нуждаются в постоянном поступлении продовольствия и материалов для поддержания своей жизнедеятельности. Что касается еды, то фермер Арчер помогает, как может. Что касается отопления (и, все в большей степени, охлаждения летом), люди проектировали свои города не так хорошо, как термиты свои гнезда, постоянная внутренняя температура в которых — результат блистательной инженерии, обеспечивающий изумительный баланс обогрева (побочный продукт метаболизма насекомых) и вентиляции.

Куда более примитивные человеческие методы отопления веками основывались на сжигании древесины и древесного угля. Затем мы израсходовали запасы древесины, вырубив леса. Пришел черед каменного угля, и мы изобретательно справились с извлечением, часто с глубины нескольких сотен метров, целых пластов, что привело к существенному увеличению добычи, потребовавшему создания разветвленных подземных шахт и туннелей, обрушение которых предотвращалось (временно) с помощью деревянных или металлических крепей. По сути, это те же норы, подобные ходам, прокладываемым червями в иле, только гигантских размеров.

После этого появилась нефть — определяющий экономический, социальный, политический, культурный и военный символ последнего столетия, идеальное топливо для удобства, топливо, которое на протяжении ста лет приводило в движение практически всю нашу жизнь (и, если нам повезет, будет продолжать это делать еще полвека). Ее добыча не вынуждала нас вторгаться в подземное царство, как добыча угля. Тем не менее тысячи скважин — железных, бетонных и земляных нор диаметром до 1 м и глубиной до нескольких километров — превращают каждое нефтяное месторождение в этакую гигантскую игольницу. Далее, с довольно нервным переходом нашей цивилизации на атомную энергию возникает вопрос: куда девать ядерные отходы? Наименьшее из зол — разместить их глубоко под землей, в качестве весьма своеобразного подарка геологам будущего: что бы ни представляли собой эти существа, они, скорее всего, с почтением отнесутся к высокому уровню радиации.

Применима ли наша ихнологическая классификация к внутренней структуре городского слоя? Начнем со следов обитания (так называемых домихний); тут все просто: квартиры и дома. Но есть также офисы и промышленные предприятия, с этими уже сложнее, ведь у червей и ракообразных нет отдельных жилых и рабочих нор. Что касается следов перемещения (репихний), то у наших городских отпечатков ног практически нет шансов оставить по себе память, поскольку туфли от Гуччи и дизайнерские кроссовки топчут неподатливый асфальт. Зато мы оставляем разветвленные следы коллективного перемещения: тротуары, шоссе и скоростные магистрали, железные дороги и взлетно-посадочные полосы аэропортов, простирающиеся далеко за пределы собственно городских центров. Они значительно более износостойки, чем самые глубокие отпечатки ног. А как насчет следов бегства? Что ж, многие офисные работники, вероятно, считают свое возвращение домой на метро бегством.