Земля после нас: Что расскажут камни о наследии человека?

Впрочем, существует по меньшей мере один принципиально новый класс ископаемых следов, которые созданы или усовершенствованы нами. Можно назвать это следами удовольствия, или, если нам нужен по-настоящему научный подход в этом вопросе, давайте окрестим их фриволихниями. Ибо только наш вид тратит значительную долю своих усилий и ресурсов на погоню за удовольствиями. Задумайтесь: кинотеатры, спортивные стадионы, парки, музеи и художественные галереи, театры, садовые центры, дорогие рестораны высокого класса (тогда как дешевые кафе и столовые, естественно, отвечают лишь за следы питания, или фодинихнии) — это один из видов нашего наследия, который наши будущие исследователи (если они похожи на научно-фантастические создания Дугласа Адамса) либо легко поймут и впишут в свою интерпретационную схему, либо (если они похожи на мистера Спока из «Звездного пути») найдут необъяснимым.

У другого класса следов есть аналоги в природе, но это следы деятельности, в которой люди, можно утверждать, продвинулись гораздо дальше, чем обычные животные и растения. Эти низшие формы жизни убивают друг друга ради пищи и иногда — соперничая за самку. Человеческий вид совершал убийства в гораздо больших масштабах и посвящал (и до сих пор посвящает) этой деятельности значительную часть своих ресурсов. Остатки мечей, ружей, пуль, военных кораблей, изрытой снарядами, минами и танковыми гусеницами земли можно было бы объединить под еще одним недавно придуманным термином — киллихнии. По-видимому, палеонтологического аналога подобных следов не существует, что, вероятно, кое-что говорит о природе прогресса.

Города, конечно, наполнены вещами — нашим материальным имуществом: автомобилями, стульями, столами, пианино (акустическими и электрическими), теннисными ракетками, компьютерами, телевизорами и CD-плеерами, микроволновыми печами, птичьими клетками (некоторые с попугаями) и даже книгами. Далее, существует разная мелочь, которой изобилует, как растение пыльцой, наш образ жизни: например, миллиарды шариковых ручек (представьте, сколько их проходит через нашу жизнь), скрепок, монет, ключей, пластиковых ножей, вилок и ложек, пластиковых бутылок для напитков и бумажных стаканчиков. Список можно продолжать бесконечно. В настоящее время все эти предметы заполоняют наши дома, квартиры, магазины, супермаркеты и склады (еще один новый класс ихнофоссилий). Однако у большинства из них относительно короткий срок службы, и в конечном итоге они попадают в наши мусорные ведра и баки, а оттуда на городские свалки; обычно это старые карьеры, которые зачастую выгоднее использовать в качестве мусорных полигонов, чем добывать там гравий. Современные археологи придают большое значение древним мусорным ямам и кучам, поскольку, изучая их содержимое, можно многое узнать о повседневной жизни, скажем, в Средневековье. Современное общество производит бесконечно больше мусора, чем расчетливые крестьяне до эпохи Возрождения, и наши гигантские свалки, если они окаменеют, смогут поставить в тупик наших будущих исследователей.

Отдельный класс отложений будет представлять наша одежда. Ее нелегко отнести к какой-либо категории ископаемых следов. Пожалуй, больше всего она схожа с внешней броней для защиты и тепла, а зачастую и для того, чтобы подчеркнуть сексуальность. Ближайшие функциональные аналоги, по-видимому, птичье оперение или экзоскелет членистоногих типа краба или омара. Как и членистоногие, человек периодически сбрасывает внешний покров, поскольку тот становится слишком тесен для растущего организма, и обзаводится новым. У человека, как и у некоторых видов членистоногих, а также у большинства птиц, внешний покров демонстрирует ярко выраженный половой диморфизм: разные узоры у самцов и самок. Однако, в отличие от других видов, у людей также наличествует заметный полиморфизм внешнего покрова, связанный с принадлежностью к различным сообществам и поколениям, причем замысловатость и даже практическая функциональность этих покровов, как правило, зависит от ресурсов, имеющихся в распоряжении отдельных особей. Учитывая неравномерное распределение этих ресурсов среди отдельных особей, можно предсказать, что пуловер «Маркс энд Спенсер» с большей вероятностью попадет в летопись окаменелостей, чем вечернее творение Ива Сен-Лорана. Наряду с одеждой существуют окаменелости тщеславия — бесконечно малая доля артефактов, представляющая собой капсулы времени, захороненные для открытия будущими поколениями, — человеческое изобретение, еще больше расширяющее сферу теоретической палеонтологии. Многообразие компонентов нашего нынешнего городского слоя, поддающихся сохранению, поистине безгранично.