Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Да, отцу, вестимо, виднее, каким способом оставить Ярославичей без наёмной силы, которую во время междоусобных войн иные князья черпали на Варяжьем море – и Владимир, и Ярослав Хромец. Да усадить на престол в Уппсале рядом с конунгом Эриком Гориславу – тоже дорогого стоит. Тогда внуки Всеслава (и племянники Бориса!) могут стать свейскими конунгами!

Всё так.

Но как бы Эрик в будущем не уцепился за полоцкий престол. Урмане (любые урмане, хоть даны с ютами, хоть раумы с халейгами, хоть свеи с гётами) – народ цепкий. Вон, Ярослав Владимирич, дедов брат, когда на Ингигерд, дочери свейского конунга Олафа, женился – дал её отцу как вено город Ладогу. И уселся в той Ладоге её родственник Рагнвальд. Брат двоюродный.

С тех пор много лет прошло. И Рагнвальд тот умер, и Ингигерд умерла. А только когда Ярослав да сын его, Владимир, новогородский князь, хотели после того Ладогу под свою руку воротить, так Эйлив Рагнвальдсон велел их посольство плетями из города гнать. И пришлось Владимиру оружной силой Ладогу обратно возвращать.

Не оборотился бы этот нынешний брак чем-нибудь вроде того же.

Впрочем, пока что далеко не только до этого, но и до того, чтобы Эрик и Горислава стали владыками всей Свеарике. Потому что гёты в полуденной Свитьод власти Эрика признавать не собираются, у них свой конунг, которого избрали ещё на весеннем тинге – тоже Эрик, сын Стенкиля. Брат двоюродный Эрику Анундсону, тоже внук конунга Эмунда Старого. И епископ христианский – тоже за Стенкильсона.

Упырь ногу сломит в их княжьих делах, – невесело подумал Борис, и тут же кто-то невидимый за спиной услужливо подсказал: «А у нас на Руси не так же ли?»

Да почитай, что уже так. Отец, Всеслав Брячиславич, своим главным ворогам Ярославичам – племянник двоюродный. А Ростислав Владимирич, отцов друг и союзник, тем же Ярославичам – племянник родной. А отцу – брат троюродный. Между родными братьями Ярославичами пока мир да дружба, только, отец говорит, до поры. Скоро уже и они друг другу в горло вцепятся.

Ладно. В конце концов, отцу виднее.

Звенела арфа. Гости что-то пели – Горислава не могла понять ни слова, но, судя по голосам, что-то весёлое, да и Борис, слушая, одобрительно улыбался. Несколько человек танцевали между столом и очагом, взявшись за руки попарно – мелькали разноцветные платья (как там пронырливая Велиша, успевшая уже и здесь всё разузнать, говорила, они называются – хангероки?) и рубашки, глухо стучали по утоптанному земляному полу, посыпанному рубленой соломой, ноги в мягких башмаках и сапогах.

Эрик, наклоняясь к уху невесты, негромко рассказывал про знатных гостей, кто есть кто. Она только кивала головой, чуть захмелев от пива и понимая далеко не каждое слово:

– Дагфинна-годи ты уже знаешь, – с лёгкой улыбкой говорил жених. Варяжской молвью он владел отлично, не хуже чем северной – всё-таки вырос средь варягов. – Он хёвдинг всего Уппланда, старший в этой земле, без его слова и тинг не так пойдёт как надо.

– А что значит слово «годи»? – отец что-то говорил Гориславе про это, но она пропустила мимо ушей. Слишком уж не терпелось увидеть жениха, и, одновременно, не хотелось уезжать из дома – какой там про какого-то годи слушать?

– Годи по-нашему мудрец, тот, кто изучил много премудростей и умеет говорить с богами, альвами и духами.

– Волхв? – понимающе уточнила Горислава.

– Не совсем, – мотнул головой Эрик. – У нас нет волхвов. Ваши волхвы, они… они живут при святилищах, приносят жертвы и говорят с богами, верно? Они не имеют оружия, они не ходят в походы. У нас такого нет. Жертвы приносят вожди – конунги, ярлы, хёвдинги, херсиры. Но некоторые из них настолько мудры, что знают и умеют в этом деле гораздо больше других. Их охотнее слушают боги, они лучше умеют гадать, лучше слышат волю богов. Но они такие же хёвдинги, как и все другие, так же сражаются. Так же правят суд.

Что ни город, то и норов, – Горислава качнула головой в знак того, что поняла, и перевела взгляд на плечистого здоровяка неподалёку – даже сквозь плотную рубашку светло-зелёного льна было видно, как перекатываются под ней при каждом его движении могучие мышцы.

– А это кто?

– Это дальний родственник Дагфинна, Кари. Про него говорят, что он берсерк, но я пока ни разу не видел, чтобы он кусал щит, – Эрик замялся – для того, чтобы видеть такое, надо побывать вместе с берсерком в бою, а будущий конунг, скорее всего, ни в одном бою ещё не участвовал. Горислава поняла это, но не подала виду – ни к чему смущать жениха в самый день свадьбы. Будут ещё у Эрика Анундсона и удачи военные, и победы, и походы. – Он стирэсман Уппсалы.

– Кто такой стирэсман?

Эрик сидел, наклоняясь к невесте, его дыхание едва касалось её горящего уха, и она готова была переспрашивать у него даже о том, что и без него прекрасно знала, лишь бы он не выпрямился и не отстранился.

– Он собирает людей в ледунг… эээ… в войско во время войны, а когда выступают в поход, он занимает место кормчего на корабле.

– Вот как?