Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Она оборвала движением руки поднявшиеся восторженные крики. А и было от чего покричать – мало того, что гости узнали про силу, стоящую за спиной невесты вождя, так ещё Крака назвала его будущим конунгом. А значит, он и вправду будет тем конунгом – даже самые неуверенные теперь поняли, что решение тинга будет благоприятным.

Впрочем, она ведь не сказала, что он будет конунгом всей Свитьод, – вдруг трезво подумал Борис Всеславич, сузив глаза и внимательно разглядывая ведьму. То, что перед ним именно ведьма, он понял сразу же.

– Есть у меня подарок для тебя, будущий конунг, – Крака криво улыбнулась и вытащила из-за спины боевой топор – где и прятала-то, что никто о сю пору не заметил? Истинно, что ведьма. И как только честный оцел на неё не подействовала, и синяя кровь её выдержала? – в смятении подумала Горислава, не сводя глаз с ведьмы. Крака шагнула ещё ближе, и всем сразу стало понятно, почему она не боялась оцела. Потому что топор отнюдь не был железным.

– Прими, будущий конунг.

Топор тяжело лёг в подставленные ладони, и все залюбовались прекрасной вещью.

Нет.

Не вещью.

Оружием.

Вместо железного лезвия был плоский угловатый камень – чёрный, полупрозрачный, выглаженный до блеска, так, что можно было увидеть своё отражение в плоской грани, бритвенно-острое лёзо,– казалось, приложи палец, и кожа сама лопнет, обнажая кроваво-алое нутро. Тяжёлое древко, вырезанное из держаного вяза и украшенное прекрасной резьбой (всё той же, со змеями, птицами и зверями), надёжно держало камень в расщепе, пробитом медными заклёпками. И странно сочетались (или наоборот, совсем не сочетались, до того противоположны были, что казались едиными) со всем этим бронзовые накладки с мастерски вделанными в них самоцветами. И горели на зеркальной поверхности топора наведённые золотом руны.

– У этого оружия есть имя? – тихо спросил Эрик.

– Есть, наверное, да только я его не знаю, стара стала, – проскрипел в ответ довольный голос Краки. – Думаю, она сама тебе его откроет, будущий конунг.

Эрик в ответ только кивнул, не в силах оторвать взгляда от топора.

– Но берегись, Эрик-хёльд, – голос ведьмы вдруг снова стал едким и зловещим. – Недолго тебе владеть этой секирой. Почему – не могу сказать, потому что сама не знаю. Но – недолго.

Если бы не яркий свет солнца, падающий в открытые двери, то можно было бы подумать, что наступила зима – у очага вдруг стало холодно и сумрачно, несмотря на духоту в доме. Треск пламени нарушал упавшую тишину, потом хирдманы юного Эрика вновь угрожающе загудели, но будущий конунг окоротил их одним движением руки.

– Пусть и недолго! – сказал он, весело и холодно улыбаясь. – Напою её вражьей кровью досыта! А после сыну подарю, вот и исполнится пророчество!

Хирдманы расхохотались. Достойный им выпал вождь, хоть и мальчишка совсем.

– Достойные слова, сын, – прозвучал из-за спины Эрика женский голос – грудной, высокий, от такого голоса мужчины мгновенно теряют голову, стоит ему сказать пару приветливых слов. Эрик вскочил с кресла, и Горислава тут же поднялась следом, оборачиваясь.

Наконец-то она увидит мать жениха!

Грозовита оказалась высокого роста, выше Гориславы на голову, и русые волосы едва выглядывали из-под головного покрывала тонкого голубого льна. Одета мать Эрика была на свейским побытом, в болотно-зелёный хангерок поверх красной рубашки и тёмно-жёлтый передник, и серебряные застёжки на груди ломали искры света на узорных гранях. Только пояс был не свейским – тканый ало-белый пояс, такой же, какие носили и на родине у Гориславы, только узор был немного иным, да завязан был по-другому.

– Ну, здравствуй, невестушка, – сказала она по-варяжски, так, чтобы понятно было не только сыну, но и невестке.

Вот и отзвенели песни, отстучали ногами танцы – и «сломанное кольцо» оттанцевали, в котором Горислава признала хорошо известный ей по полоцкой земле «ручеёк», и даже танец с мечами.

И госпожа Грозовита, которая заняла своё место около сына и будущей (да нет, теперь уже настоящей!) своей невестки, склонилась к уху княжны:

– Пора, невестушка.

Горислава вздрогнула. Хоть и ждала этого с лёгким страхом и нетерпением одновременно. Хотя, впрочем, после того каменного погреба чего и бояться-то было? Но вот же – била полоцкую княжну лёгкая дрожь, почти незаметная постороннему глазу, но ощутимая. Впрочем, тогда в погребе… они оба с Эриком скорее выгоняли из себя страх перед гневом богов – Перуна и Стрибога, Тора и Одина. Всем ведь ведомо, что ничего не отгоняет страх, да и гнев, чей бы то ни было, хоть бы и богов лучше, чем любовь да радость человеческая.

Сенные девушки уже были рядом с княжной, подхватили под локти, Велиша ободряюще подмигнула, чуть закусив губу, чтобы не рассмеяться – девушек уже кто-то наставил, объяснил, что им надо делать сейчас и зачем. Знают, что им теперь надо проводить госпожу в ложницу.

И вот они уже ведут её к тяжёлой дубовой двери, окованной железными полосами, отворяют её без скрипа и оставляют одну в полутьме покоя, притворив за собой дверь, а сами, подталкивая друг друга в бок локтями и хихикая, убегают снова к столам.