Читаем Зеркальной комнаты осколки полностью

Вновь пишу и жалуюсь бумаге,Запершись от уличного блуда.В комнатном подземном полумракеНет мне поздравлений — ниоткуда…Прячусь я преступным человеком,Празднуя проклятое рожденье.Что своим семнадцати калекамВыставить на стол для угощенья?Чем разочарование умерить?В дар им — лишь изломанные строки!Или, отмахнувшись, не поверитьВ явь свою и в мерзкие итоги?Или — просто-напросто — напиться!Выйти в переулок — и подраться!Чтоб перед бумагой повинитьсяПозже за… «невинные» семнадцать!29.03.76 г.

Голубоглазой

В жизнь мою, как в поверженный сумрак,Ты вошла с голубыми глазами…Но, скажи, неужели ты — друг мой,И звезда воссияла над нами?Ты не жди от вопроса подвоха,Я устал от похожести глаз,От чужих поцелуев и вздохов,От пустых и наигранных фраз…Мне с такими грустилось…  А где-тоГолубыми глазами — не ты льУлетала с апрельской планетыВ мироздания звездный… пустырь?!Ты пойми, в этой мелочной жизниОт всего, что имел в стороне, —Мне б с любимой — и вечер, и вишни,И стихи о любви и весне;Чтоб под звездным родительским кровом,Обнимая подругу свою,О себе ей — от слова до слова! —Рассказать, как беду — не мою!..Незнакомая, славная, слушай!Я тебя безысходно люблю!Хочешь, голосом, выевшим душу,Сокровенную песню спою?Ты приемли ее, не пугаясь,Посмотри, как, тоски не тая,У груди твоей низко склоняюсь…Потому, что уже — повторяюсь!Потому, что и ты — не моя!16.04.76 г.

Моя юность

Вот моя юность — в зигзагах разбоя,В поисках правды, любви и покоя!В мире условий, запретов, страстейВся моя доля погрязла в крамоле…Вся моя жизнь — сорняковое полеИ — плодороднейшее из полей!Вот моя юность — со стоном сознанья,С жаждой раскаянья и оправданья!..С небом в сравненьи ничтожный                                               микроб —Я б в голубом, как в реке окунулся,Я бы заснул и — не мной проснулся!Мне бы — прохлады на Жаркий лоб…В юности этой — разборки, угрозы,Мерзкая ругань, сопливые грезы…В юности этой — растления гнет!Нравоученья да льстивые рожи,Карты и счеты… А может, а может,Это не я, а… другой живет?..17.04.76 г.

«Не спрашивай, мама…»

Не спрашивай, мама, где шляюсь ночами,Терзая мне совесть мольбой и слезами:Ведь я рассказать не осмелюсь — себя…Не спрашивай, мама, браня и любя.В заветные дали упрямо и влажноГлаза мои смотрят — не в силах смотреть…Не спрашивай, мама, когда-то отважноЯ все расскажу, чтоб навек отболеть!..28.04.76 г.

18 мая

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия