Зеркальный вор

Уэллс разворачивается и складывает руки на груди, опираясь спиной на перила, которые скрипят и прогибаются под его весом. На секунду Стэнли кажется, что они не выдержат и Уэллс полетит вниз со второго этажа, но этого не происходит. Уэллс глядит на середину стола, сосредоточенно хмурясь, как при попытке вспомнить что-то очень давнее, типа имен приятелей по начальной школе.

Затем он сует руку за отворот джемпера, в нагрудный карман рубашки, и достает оттуда трубку.

— Тебе надо многое прочесть, — говорит он. — Первым делом весь «Герметический корпус». А также «Пикатрикс» и «Изумрудную скрижаль». Платона и Плотина, чтобы поместить алхимическую традицию в надлежащий контекст: Гривано, без сомнения, читал труды обоих. Ключевыми фигурами являются Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола. Кто еще? Пожалуй, Абулафия. Луллий. Рейхлин. Тритемий. Агриппа. Кардано. Парацельс, конечно же. Не помешает ознакомиться с трудами Джона Ди и Роберта Фладда, хотя они были современниками Гривано и жили в Англии, так что он мог о них и не знать.

— Это все старинные авторы, да? — спрашивает Стэнли.

— Разумеется. Не забывай, что пик активности Гривано пришелся на конец шестнадцатого века. Должен заранее предупредить, что многие из упомянутых мной трудов недоступны в качественном английском переводе — только на латыни либо на различных немецких или итальянских диалектах. Есть среди них и редкие книги, раздобыть которые будет не так-то просто.

— А сейчас кто-нибудь занимается такими вещами? Я имею в виду магию.

Уэллс уже извлек из кармана штанов табакерку и теперь неторопливо набивает трубку. Покончив с этим, он прикуривает, затем вычищает трубку с помощью длинной иглы и начинает набивать ее вновь.

— О да, — говорит он. — Есть такие люди.

Стэнли не отрывает взгляда от его лица. Древесные лягушки разошлись не на шутку: их оглушительный ор напоминает концерт оркестра, который играл в доме на момент их с Клаудио прибытия.

— Кто они? — спрашивает Стэнли. — Кто этим занимается?

Вспыхивает новая спичка, утраиваясь отражениями в очках Уэллса, и над его головой поднимается облако вонючего дыма.

— В Южной Калифорнии, — говорит он, — таких людей можно найти без труда. Здесь есть теософы и розенкрейцеры, есть сайентологи, есть приверженцы Нового Мышления и Науки Разума — однако я тебе не советую особо усердствовать с поисками практикующих магию современников. Это совсем не обязательно, поверь моему опыту. Они очень скоро сами тебя найдут, как случилось со мной, когда я начинал свои исследования в этой области.

— Все равно общение с ними — это пустая трата времени, вы это хотите сказать?

— Имея представление о методах и традициях магии, можно сразу понять, кто из них шарлатан, а кто просто сумасшедший. Здесь есть несколько серьезных и знающих людей, но они держатся особняком. Да и те больше интересуются промышленными вестниками и научной фантастикой, чем древними алхимическими трактатами эпохи Ренессанса. Один из таких людей работал вместе со мной в корпорации «Аэроджет», можешь себе представить? Его звали Джек Парсонс. Я и не догадывался о его экзотических увлечениях до пятьдесят второго года, когда он по глупой небрежности вознесся к небесам вместе с большим количеством гремучей ртути. Как потом выяснилось, Джек из года в год посвящал все свои вечера и уик-энды проведению магических обрядов: пытался вызвать из иных миров Вавилонскую блудницу, чтобы зачать с нею Антихриста. И этот же господин, заметь, был одним из основателей Лаборатории реактивного движения. Так что мой ответ: да, и в наши дни есть люди, которые занимаются такими вещами.

В голосе Уэллса звучат напряженные, фальшивые нотки, но Стэнли не может придумать правильный вопрос, чтобы выяснить причину этого. Он до сих пор чувствует дурноту и злится на себя за то, что так разоткровенничался.

— Все эти имена, которые вы назвали, — говорит он. — Я их не запомню. Может, составите список?

Взяв свою бутылку, Стэнли залпом допивает пиво. Вместе с последним глотком в животе начинается неприятное бурление.

— Вы, наверное, считаете меня чокнутым придурком из-за того, что я хочу это сделать? — говорит он.

Уэллс вынимает изо рта черенок трубки и медленно качает головой.

— Вовсе нет, — говорит он. — Как раз наоборот. Ты сейчас переживаешь трудный период, я это вижу. Я плохо тебя знаю, однако я в тебя верю. И мы с Сюннёве будем рады помочь тебе всем, чем сможем.

У Стэнли вновь течет из глаз. Он не понимает причину этого; не понимает даже, искренни ли эти слезы. Он вспоминает одно ограбление двухлетней давности, когда все члены их банды напялили маски, оставшиеся от Хеллоуина; вспоминает свои ощущения, когда он держал на прицеле перепуганного сторожа, смотрел ему прямо в глаза и знал, что тот не видит перед собой ничего, кроме размалеванной физиономии плачущего клоуна. И сейчас Стэнли ощущает примерно то же — вседозволенность и стыд одновременно, — только на сей раз маска находится не снаружи, а внутри него, и он не может ее снять по своему желанию.