Зеркало Анхелики

На следующий день Катерина зашла в родную музыкальную школу повидаться с учителями. Приняли ее с радостью, долго расспрашивали, показали стенд со статьями о ней, жалели, что еще нет занятий, а то было бы полезно ученикам увидеть звездную выпускницу.

Потом Катерина отправилась в художественную школу, нашла Женькиного преподавателя, расспросила. Учитель Женьку искренне хвалил, говорил, что в его случае речь идет не о способностях, а о таланте, даже гении. Мол, Женька видит мир не фотографически, по-своему, умеет передать эмоцию, чувствует цвет, выхватывает неожиданные детали, заостряет на них внимание. Катерина даже загордилась и разволновалась, так приятно, оказывается, когда хвалят детей.

– Он мечтает росписью заниматься, – говорил учитель, ведя Катерину в зал с лучшими работами учеников, – но, думаю, дальше пойдет. Сейчас посмотрите на его работу, поймете, о чем я. Вот! – он показал на небольшую картину, выполненную маслом. – Задание было такое: вечерний пруд, кувшинка.

Катерина ахнула: это изобразил мальчик? Густые темно-зеленые цвета плакучей ивы, макающей ветви в пруду, темнеющее небо, мутная сероватая вода – общее ощущение тревожного момента из сказки, словно сейчас появиться водяной или какая-то другая нечисть. И вдруг нежнейшая белоснежная кувшинка, как будто в легкой светящейся дымке – она рассекает мрак и опасения, в ней сила и торжество добра.

– Вот это да!

– Понимаете теперь, о чем я говорю? Сколько не смотрю, понять не могу, что вызывает эмоции? Мазки еще далеко не совершенны, техника не определена, но сравните с остальными! Ну, пруд, ну, кувшинка. Плоско и нет внутренней жизни. А от этой работы не можешь оторвать взгляда, вспоминаешь ее, она будит воображение и чувства.

– Да-а-а-а, – выдохнула Катерина.

– Жаль, в основном зале стены красят, убрали все работы, а то посмотрели бы на другие его рисунки. Ему надо в академию поступать, а не на ремесла. Мы ему это потихоньку внушаем. Вы тоже повлияйте, если можете.

– Повлияю, непременно, повлияю! Это Божий дар!

– Да, одаренный мальчик.

– Мне говорили, что у него бывают проблемы с пособиями для рисования, я зашла получить список всего, что может быть нужно в этом учебном году. Хочу разом купить.

– Конечно, пройдемте в учительскую, я дам. На днях был в «Чертежнике» в райцентре, туда как раз все завезли!

Катерина собиралась после школы отправиться к Татьяне Ивановне, но, вдохновленная и окрыленная Женькиным успехом, тут же поймала такси и поехала в райцентр, благо, всего-то восемнадцать километров. Закупилась с избытком для обеих школ, а также гостинцами для Татьяны Ивановны, груженная и счастливая, высадилась у ворот Ипатовых.

Дом их, как и рассказывал дядя Валера, был обновлен и смотрелся молодым и сильным, у новой кованой калитки имелся звонок, Катерина позвонила и вскоре увидела Татьяну Ивановну.

Татьяна Ивановна, бывший счетовод колхоза, была в обязательном белом платочке, завязанном под затылком, белой ситцевой блузке и серой в мелкий цветочек ситцевой юбке на резинке, как будто собиралась в старую контору проводить свой первичный учет. Она стала еще суше и меньше, чем была, растрогала Катерину прежней добротой глаз и улыбки и тем, что узнала ее.

– Катюша! Ты ли? Здравствуй, моя голубка! – воскликнула она столь мягким и женственным голосом, и так изящно всплеснула тонкой рукой, что сердце Катерины ёкнуло: она еще в детстве, впервые увидев Татьяну Ивановну, поняла, что Ромка не мог не быть ее защитником. Татьяна Ивановна была женственной в той степени, которая требует защиты, и даже сейчас, превратившись в чистенькую старушку, не оставалось сомнений, что она – бывшая прекрасная дама из рыцарских романов. Прекрасная дама, злою судьбой оказавшаяся замужем за пьяницей и садистом.

Катерина знала, что ей будет тяжело находиться в Ромкином доме, оттягивала этот визит, хотя и не сомневалась в деликатности и ненавязчивости Татьяны Ивановны.

– Валера сказал, что ты могилу Ромочки обустраиваешь, спасибо тебе, моя дорогая!

– В среду будет все готово, пойдем все вместе?

– Конечно, я его любимых сахарных плюшек испеку! Катёна их тоже любила.

Татьяна Ивановна коротко, но горячо поблагодарила за подарки для Женьки, предложила чаю и ни разу за всю их беседу ни на что не пожаловалась, не посетовала. В этом была вся она, весь Ромка и, кажется, весь Женька.

– Ты ведь у нас никогда не была? – спросила она. – Виктора боялась? – Катерина неопределенно подняла бровь. – Ну да, Ромочка никого не рисковал приглашать к себе. Хочешь посмотреть его комнату?

Татьяна Ивановна провела сначала по двору, показала все, что отремонтировал и заменил Ромка, Катерина одобрительно кивала. Дом был чистым, ухоженным, чувствовалось, что хозяева его любят. В комнатах на полу стояло множество цветов, некоторые были под потолок, отчего создавалось впечатление торжества жизни и нарядности, а на ковре в луче солнечного света, вывернувшись калачом, подставив белый живот теплу, мурча, спала кошка и сообщала комнате уют и покой.

– Сейчас тут Женечка живет, а раньше Ромочка был.