Зеркало Кассандры

Огляделась и увидела вокруг себя очень странные вещи. С этажерки скалилось чучело летучей мыши. На полках выстроились банки с лягушками и скорпионами, в маленьких баночках лежали волосы и обрезки ногтей, сухие ящерицы, рассыпающиеся в пыль, неведомые насекомые. Черные и серые порошки. На каждой баночке белела бумажка с надписью «для успешной сдачи экзаменов», «для роста волос», «от ночных газов», «от ошибки в покупке дома».

На стене напротив полок в прозрачных вазах стояли причудливые растения с серыми, зелеными и коричневыми плодами, а одно с черными листьями цвело красными цветочками. Деревянные фигурки с уродливыми и угрожающими лицами смотрели на Кассандру.

Сенегалец показал ей на кресло, покрытое собачьей шкурой.

– Закрой глаза и расслабься.

Кассандра послушно закрыла глаза.

– Замедляй постепенно дыхание.

Кассандра медленно вдыхала и выдыхала.

– Успокой свои мысли. Все хорошо.

Кассандра села поглубже в кресло. Голос Напраза уводил ее все дальше в страну сновидений.

– Теперь представь, что твоя душа вышла из твоего тела. Прошла сквозь потолок. Поднялась высоко-высоко в небо. Она на границе между воздушной атмосферой и пустотой. Перед тобой будущее. Позади прошлое. Повернись и иди к своему прошлому. Что ты видишь?

Кассандра медленно заговорила.

– Вижу колоду карт Эсмеральды. Карту Таро с Башней. Две фигурки летят вниз.

– Да, так было 5 минут назад. Углубись в прошлое, не на минуты, а на дни.

– Вижу, как я вернулась на свалку. Меня преследуют собаки.

– Углубись. Двигайся вглубь. Не бойся.

– Вижу, что я в интернате «Ласточки».

– Еще! Еще глубже!

Лицо Кассандры болезненно исказилось.

– Я вижу теракт в Египте перед пирамидой Хеопса. Я ищу своих родителей среди обугленных останков. Повсюду дым.

– Глубже, еще глубже!

Кассандра замерла.

Прошло довольно много времени.

Напраз не вмешивался, он наблюдал. Кассандра дышала спокойно.

– Я… я… в окружении своей семьи.

– С родителями?

– Нет.

– С кем?

– С… моими детьми.

– Что ты такое говоришь?

– У меня дети и внуки. Они стоят у моей постели. Они говорят со мной. Не по-французски. Но я их понимаю.

Напраз молчал и слушал Кассандру.

– Пришел доктор, он осмотрел меня и сказал, что я поправлюсь. Что мне стало лучше. Но я знаю, он меня обманывает. Я прошу близких подойти поближе. Мне очень больно. Тело в огне, мускулы, кожа. У меня пролежни, потому что я давно лежу. При каждом движении с меня как будто сдирают кожу. Я смотрю на свои руки: сморщенная кожа, коричневые пятна, неровные ногти. Я старая. Врач одет, как одевались в старину, на нем черная шапочка и редингот. Дети и внуки у меня светловолосые. На левой руке у меня кольцо. Я замужем. У меня нет груди. У меня волосы на подбородке. У меня… пенис.

И вновь долгое молчание.

– Я мужчина. У меня седые волосы. Мне много лет. А язык? Теперь я знаю, это русский.

– Кто вы?

– Я старый русский врач и скоро умру.

Напраз обратился к Кассандре на «вы», словно перед ним не молоденькая девушка семнадцати лет, а почтенный старец.

– Я прошу вас вспомнить свое детство, расскажите мне о нем.

Кассандра Каценберг вздрогнула.

– Зачем? Врач, который пообещал мне выздоровление, бессилен. Я лечил других, но не могу вылечить себя. Какая ирония!

– Сапожник без сапог, вечная история.

– Кашель с каждым днем все сильнее. Думаю, у меня туберкулез. Все тело болит. Но мои близкие со мной в последние дни моей жизни. Мне с ними хорошо. Я их люблю. Их много. Они будут жить после меня. Я вспоминаю, как растил их, учил. Вспоминаю свою работу, пациентов. Не забыл своего имени, меня зовут Давид. Фамилия Каминский. Я кашляю. Ненавижу кашель, он разрывает мне грудь.

– Хорошо. Просыпайтесь, доктор Каминский, и ты тоже, Принцесса, просыпайся. Ты проснешься. Когда я скажу «ноль». Три… Два… Один… Ноль.

Кассандра открыла глаза. Она встряхнула головой, словно бы избавляясь от дурного сна. Напраз закурил трубку с длинным чубуком и чашкой в виде головы пирата, выпустил клуб голубого дыма.

– У тебя проблема, девушка. В твоей жизни есть большая черная дыра. От твоих тринадцати лет и до смерти в предыдущей жизни. Все стерто. Как будто прошлись магнитом по пленке. Сразу после теракта ты попадаешь в черную дыру и выходишь на свою предыдущую жизнь. У нас это называют «прореха во времени». Редкое явление.

Напраз уселся в кресло-качалку и стал размышлять, покачиваясь.

– Обычно между новой и старой жизнью всегда есть зазор забвения. Мы не несем в новую жизнь страхи, боль и нервные потрясения предыдущей. А у тебя, выходит, нет этого защитного ограждения.

Он раскурил трубку.

– Ты переходишь из одной жизни в другую, не забывая о прошлой боли, если ты, конечно, понимаешь, о чем я?

Кассандра вспомнила фразу, которую прочитала в книге своей мамы:

«На пороге рождения ангел приложил палец к губам младенца и прошептал: «Забудь все предыдущие жизни, чтобы память о них не мешала тебе в этой».

Вот откуда желобок над верхней губой у новорожденных».

Она встала с кресла в недоумении и растерянности.

105

Так. Никто не может мне помочь.