Зеркало (СИ)

В общем, железная хватка на ягодице и умелый рот Василия срубили меня едва ли не быстрее, чем я уделал его. Я от накатившего облегчения мурашками с ног до головы покрылся и на постель упал с дрожащими конечностями. Василий меня немедленно в себе запеленал. Поцеловал в висок. Прижал к себе спиной. Укрыл нас одеялом чуть ли не с головой. И сказал тихо-тихо:

— А теперь тебе пора вспомнить все, любимый. Хватит прятать голову в песок.

— В маску, ты хотел сказать.

— И это тоже. Толку никакого. Как и от убранных зеркал. Ты же понимаешь, что причина твоего неадекватного психического состояния не только физические травмы и вина за смерть Насти? Ты нутром чуешь, что с этой аварией все не так просто, как пел тебе все эти годы твой мудак-братец. Мы должны понять, что именно, а значит, ты должен вспомнить как можно больше с того момента, как Настя начала приставать к тебе на вечеринке.

— Думаешь, надо во всем этом опять ковыряться? — засомневался я.

— Да. Ты ведь не хочешь, чтобы настоящий убийца остался безнаказанным?

— Это ты о чем?

— Пришли ответы на мои запросы. Ты знаешь, что официально по документам за рулем машины был Александр?

— Да. Он соврал ментам и врачам, чтобы меня не упекли за решетку.

— Заботливый какой! А ты знаешь, что врачи нашли в твоей крови следы клофелина? Ментам на тебя было наплевать, ведь официально ты был пассажиром и выжил, другое дело твой брат. Врач, который тебя оперировал и втюхал тебе навороченный ножной протез до того, как ты начал хоть что-то соображать (спасибо ему за это огромное!), сказал, что Александр пытался забрать эти документы, но он их не отдал. Мало того, зная продажность своего персонала, положил в регистратуру их копии, а оригиналы убрал в сейф. Догадайся, что выяснилось, когда я сделал запрос?

— Документы из регистратуры пропали? Это ничего не доказывает.

— Лешка, наивный ты мой ангел. Хватит! Твой брат врал тебе, и ты это знаешь. Просто не хочешь верить в то, что он — мразь, не только убившая Настю, но и пытавшаяся убить тебя. Ты не мог быть за рулем той машины, потому что был в отключке!

— А ты подумал о том, что будет, если я, в очередной раз (!), поверю тебе и по-серьезному закопаюсь в обрывки воспоминаний, а в итоге выяснится, что Сашка не врал? Ты понимаешь, что я опять свихнусь?

— Не свихнешься.

— Откуда ты знаешь?

— Ты уже столько раз свихивался, что больше просто некуда.

— Блять, Василь! Ну что ты за засранец-то за такой?! Я серьезно!!!

— Тсссс, расслабься, успокойся и закрой глаза. Я буду рядом и помогу со всем, что бы ты ни вспомнил, справиться. Только вслух вспоминай, ладно? Все подряд!

— Хорошо, — тяжело вздохнул я, зажмурился и позволил себе вспомнить то, о чем вспоминать не хотел.

…

Я иду по террасе, думаю о некорректном поведении пьяной в дым Насти и о том, что у апельсинового сока, что дал мне Сашка, какой-то странный привкус.

…

Я зеваю и оглядываюсь в поисках кресла, на котором можно покемарить, но вокруг только разноцветные бабочки и птички. Они теребят меня, хохочут и не дают сонному ангелу, которого я вижу в зеркале напротив, отдохнуть. Ему это точно не помешает. Вон какой бледный!

…

Машина. Заднее сиденье. Меня трясет и мотыляет. Ангел придерживает мою голову и кричит на водителя так, что уши закладывает:

— Зачем ты подмешал Лешке клофелин в коктейль, придурок?!

— Это ты виновата. Нечего было к нему липнуть!

— Да какая разница, к кому я липну, ревнивый мудак!

— Большая! Он мой брат, и это усугубляет его вину.

— Что ты несешь? Какую еще вину?! Лешка гей!

— Вот именно! Он пидорас! Но при этом богат, знаменит и любим, а я, нормальный мужик, проклят всеми и вся. Где справедливость?

— Он трудолюбивый ангел, а ты ленивый и распущенный дьявол! Ненавижу тебя!

— Не преувеличивай. Ты же со мной спала. Значит, любила. И сейчас любишь.

— Если бы Лешка не был геем, я бы к тебе на пушечный выстрел не подошла. Ты подонок, игрок и самодовольное ничтожество. Полный ноль в постели! Лешка меня до оргазма доводил, несмотря ни на что, а ты обо мне ни разу не подумал!

— Тебе же нравилось! Ты кончала, я чувствовал!

— В эти моменты я думала о Лешке. Всегда. Я люблю его и буду любить до конца моих дней. Его, а не тебя, понял?!

…

Конец Света. Скрежет металла. Крик женщины. Хруст костей. Вонь бензина. Голос Первого Всадника Апокалипсиса полон ярости и ненависти:

— Ты хотела быть с ним до конца жизни? Я выполнил твое желание! Вы предали меня. Оба! И будете гореть за это в Аду!!!

Мир взрывается пламенем, которое ласково лижет мой висок и щеку. Красивое такое. Оно бы лизнуло ниже, но там море крови, в котором легко утонуть, так что оно не торопится, а я тону, тону, тону…

— Эй! Есть кто живой?

— Тону…

— Твою ж мать! Пацаны!!! Скорее! Он еще жив!!!

…

Белый потолок. Белые стены. Белая простыня. Невыносимый писк больничных приборов. Отвратительно бодрый голос хирурга:

— Мы не смогли спасти вашу левую ногу, Алексей. Ниже колена ее у вас теперь нет.

— Лучше бы вы перерезали мне горло.