Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

– Ой-ой-ой! Как страшно. Боишься, что я украду твоих коз?

Остальные козы полукольцом окружили лохматого сторожа и уставились на незваного гостя, а ослица мирно подошла к нему и даже легонько ткнулась мордой в его бок, после чего задрала свою верхнюю губу, обнажила зубы и, полузакрыв глаза, улыбнулась ему очаровательной ослиной улыбкой.

– Да ты, как я посмотрю, хочешь, чтобы я тебя погладил?

Он нежно поскреб жесткую серую шерстку между ушами… Она в ответ засунула ноздри ему под мышку и стала покусывать его красивую кожаную сумку.

Он легонько отстранил ее.

– Значит, ласки тебе недостаточно? Ты бы желала разделить со мной трапезу? Подожди немного, попробуем достать… Но где же твой пастух?

Он снова огляделся. Собака тем временем собрала коз и принялась отгонять их от незнакомца.

Молодой человек свистнул, а потом позвал:

– О-о…

Звук отразился от далекой гряды, ему ответило эхо.

Он подошел к сосне, положил сумку на ковер из сухих тонких веточек и хвои, сел, прислонившись к стволу, снял свой берет и вынул из сумки завтрак: сперва бутылку с вином, которую пристроил на большом камне так, чтобы она не соскользнула, затем посеребренную кружку, затем колбасу. Ослица с чрезвычайной заинтересованностью наблюдала за его действиями. Ее глаза навыкате, каждый величиной со сливу, блестели из-под длинных рыжих ресниц. Стоило ей увидеть колбасу, она тут же сунулась в нее мордой и принюхалась.

– Нет, это не для тебя, – проговорил молодой человек. – И потом, должен тебе заметить, что нечестные колбасники порой добавляют ослиного мяса в колбасы. Так что будь начеку!

Он отрезал ломоть хлеба и на ладони подал его ослице.

Манон наблюдала за происходящим, думая про себя: «Он из города, однако умеет кормить животных…»

Сверху она видела только очень черные волнистые волосы, переливающиеся на солнце, белую шею и загорелые руки незнакомца.

Он пытался нарезать колбасу кружочками, отталкивая локтем подрагивающие ноздри. Манон бесшумно смеялась: искателю золота не удастся позавтракать, покуда рядом будет ослица.

К счастью, в дело вмешалась Бику: отведя на безопасное место коз, она с высунутым языком большими прыжками вернулась под дерево за предательницей, которая ради куска хлеба отреклась от стада.

Бику принялась приплясывать вокруг нее, покусывая ее за передние ноги и не заходя в тыл, чтобы ее не лягнули задними. Ослица резко повернулась к собаке задом и стала отбиваться, но нападавшая прекрасно знала свое дело.

После семи-восьми ударов копытами, единственным результатом которых было то, что песком засыпало хлеб золотоискателя, ослице пришлось покориться и галопом присоединиться к позвякивающим бубенчиками козам, удалившимся на довольно большое расстояние. Тогда Бику устремила взгляд на сосну, залаяла, заскулила, взывая к помощи своей дорогой хозяйки, а молодой человек решил, что эта речь была обращена к нему и принялся уплетать за обе щеки.

Собака, не получив от хозяйки ответа и измученная грузом ответственности, вдруг развернулась на сто восемьдесят градусов и стремглав бросилась исполнять свой долг.

Манон слышала, как хрустит хлеб, пережевываемый крепкими челюстями загадочного искателя золота… Возможно, он собирался провести здесь еще не менее получаса, но эта перспектива не пугала ее: со своего наблюдательного пункта она видела вдали стадо, охраняемое собакой, а внизу сквозь ветки – незнакомого молодого человека, который думал, что он один, и не знал, что за ним наблюдают; он был молод, чисто одет, так нежно разговаривал с животными и так дружелюбно смеялся, когда ослица толкалась ему под мышку…

«Папа искал воду, – размышляла она, – этот ищет золото… Возможно, ему повезет не больше, но в любом случае он что-то ищет…»

Через четверть часа молодой человек выпил большой стакан вина, собрал свой инвентарь, поднялся и потянулся, застонав от удовольствия.

Затем с сумкой через плечо двинулся в сторону стада, поглядывая по сторонам. Бику вновь преградила ему путь. Молодой человек свистнул, потом позвал, словно желая поговорить с пастухом. Но ответа не последовало… Тогда он вернулся назад, ступил на тропинку, ведущую в Ла-Гарет, и вскоре пропал из виду, углубясь в сосновый лес.

Манон слезла с дерева; прыгая на землю, она заметила, что в траве что-то блеснуло. Это был нож искателя приключений. Прекрасный нож с четырьмя лезвиями, шилом, штопором, пилочкой для ногтей и парой крошечных ножниц. Она долго разглядывала его, ей пришло в голову, что молодой человек может за ним вернуться… С сожалением положила она нож на камень, на видном месте, но, уходя, обратила внимание на то, что никелевая ручка слишком сильно блестит.

«Первый, кто пройдет здесь, наверняка заберет его себе», – подумала она, вернулась, поколебалась еще какое-то мгновение и вновь взяла в руки находку.

«Если он вернется, я ему отдам. Если не вернется, тем хуже для него!»

* * *

Продолжая свои изыскания в сосновом лесу, учитель увидел старого, одетого в лохмотья крестьянина, собирающего дикую спаржу. Его космы и всклокоченная борода были белыми, а морщины черными.