Жажда

В метро я снова и снова переслушиваю голосовое сообщение от Ребекки. В офис я захожу, уже заучив ее интонации. План на день выглядит так: утвердить дату выхода новой книжки о тщеславном жирафе и провалиться в кроличью нору поисков в интернете Ребекки Уокер, которая воскрешает мертвых.

Распорядок дня у меня всегда один и тот же. Я выскакиваю из метро и немедленно бегу мыть руки в офисном туалете. Пользуюсь бесплатным кремом, который работодатель стал выставлять в уборных после того, как выяснилось, что женщины в компании (составляющие колоссальные восемьдесят семь процентов от числа всех сотрудников) все равно получают меньше мужчин. Крему для рук удалось слегка поднять боевой дух несмотря на то, что по качеству он сравним разве что с тем дьявольским какао-маслом из аптеки, от которого кожа сохнет еще сильнее. Я публикую в «Твиттере» очередную шутку про ветку L в метро и удаляю ее, когда вижу, что никто не лайкает. Собираю волосы в хвост, слушая, как за перегородкой блюет беременная ассистентка пиарщика (последнее время это всегда случается в промежутке с 9:03 до 9:15). Прихлопываю на кухне таракана, беру остывший кофе и сажусь за свой стол, – но, прежде чем приступить к работе, сначала просматриваю фотографии друзей, у которых дела идут получше моего. Затем пробегаю глазами статью о чернокожем подростке, которого убили на 115-й авеню – он держал в руках оружие, впоследствии идентифицированное как насадка для душа; потом статью о чернокожей женщине, которую убили в Гранд-Конкорсе – она держала в руках оружие, впоследствии идентифицированное как сотовый телефон; потом читаю комментарии и залипаю в интернет-магазинах – то есть кладу в корзину четыре платья в качестве сугубо теоретической прикидки, а потом жду, когда истечет время ожидания покупки и платья исчезнут.

Потом я приступаю к работе. Просматриваю запланированные на вторник публикации, утверждаю обложку, сортирую письма на почте от паникующих ассистентов продакт-менеджеров и редакторов, пытающихся успокоить взволнованных авторов быстрыми правками оглавления или указателя. Изменения эти пустяковые до абсурда – длинное тире, французские кавычки «елочки» вместо английских двойных, «Спасибо моей собаке» вместо «Спасибо моей жене» в посвящении; может быть, это покажется удивительным, но у меня это все неплохо получается. В общем-то, большого ума здесь не требуется, но если приступаешь к монотонной работе, ожидая неизбежного унижения, то велик шанс не угодить в силки надежд и всю энергию направить на то, чтобы стать безжалостным роботом. Можно быть наперсником для писателя, который часто звонит поболтать о тонкостях ихтиологии в серии книг о камбале, которую обижают другие обитатели морского дна. Можно вести войну с крупными корпорациями, алгоритмы которых проверяют продающиеся там книги на предмет ошибок, но плохо справляются с языком научной фантастики – и тогда приходится ругаться с ними, повторяя: «Это не ошибка. Это человеческая речь, это называется стиль».

Сегодня в офисе тихо, но что-то как будто бы не совсем так. Из-за того, как устроен офис, я обычно постоянно чувствую на себе глаза менеджера, но сегодня она откровенно меня избегает. Помощники редакторов слишком увлечены работой. Вскоре появляется Арья с коробкой пончиков. Это могло бы стать поводом для празднования, если бы не человек, который придерживает для нее дверь, – это Марк. Я вижу его руку с неровными ногтями и широкими костяшками, а затем перевожу взгляд на выключенный экран своего телефона, в котором отражается мое покрытое синяками лицо. Нужно было их замазать, вдруг понимаю я, – но куда сильнее меня тяготит тот факт, что Арья и Марк, по всей видимости, общаются не по работе, потому что я точно знаю, что их должностные обязанности никак не пересекаются.

Я подслушиваю их разговор, что в офисе вроде нашего даже не считается подслушиванием – ты просто принимаешь свою роль молчаливого участника любой беседы; они говорят о комиксе, который я никак не могу выпустить, Марк в типичной для него манере предваряет каждую свою мысль фразой «тебе нужно понять, что», и Арья принимает его снисходительность, едва ли не затаив дыхание, – ну не прелесть ли. Когда он уходит, я посылаю ей многозначительный взгляд, который она игнорирует.

Я пытаюсь найти в интернете что-то про Ребекку, но тут мне приходит письмо из отдела кадров. Обычно в начале августа начинается аттестация сотрудников, и я уже заготовила дипломатичный способ сказать, что я ненавижу всех в офисе, но письмо, похоже, не об этом. Это расплывчатое приглашение на встречу в 16:00.

Я выхожу на улицу выкурить косяк; повсюду снуют интерны, сияющие от счастья, чрезмерно вырядившиеся, готовые работать за бесценный опыт. Я пытаюсь понять, не выглядела ли слишком несчастной, не забыла ли использовать режим «инкогнито», когда сидела на SugarBabees.com. Любой мог бы выполнять мои обязанности при надлежащей подготовке, и, свались я с эскалатора в магазине Forever 21 на Таймс-сквер и сломай себе позвоночник, в офисе и глазом бы не моргнули.