Желчный Ангел

В чем подвох? Где могла быть ошибка? Пока никого не было в ординаторской, Вадим достал из кармана кристалл и внимательно его рассмотрел. Абсолютно точно, камень не мог быть подброшен извне. Он сам расстилал на столе новую салфетку и сам вскрывал пузырь. Сам извлекал и отмывал конкремент.

Как мог инородный предмет попасть в желчный мешок? Если пациент его проглотил, камень прошел бы через желудок и кишечник. Если вдохнул – застрял бы в дыхательных путях.

Вадим вспомнил деда, который после Второй мировой всю жизнь носил в легких пулю. Его ранило, а кусок металла так и остался в альвеолах. В госпитале оперировать не стали, по врачам дед не ходил. Так, кашлял всю жизнь, раскатисто громыхал, пугая окружающих. Пока в девяносто шесть лет случайно не выплюнул пулю в тазик. Она со звоном ударилась о край эмалированной посудины, отскочила от другой стенки и пару раз прыгнула по дну. Словно эхо исторической трагедии. Но это было научно объяснимо. А здесь…

Можно еще допустить попадание в пузырь какого-нибудь стента[4] при хирургии желчных протоков. Но – Вадим судорожно листал на мониторе историю болезни Грекова – его никогда ранее не оперировали. Да и кристалл! Что угодно, но явно не крупный кристалл!

Он снова впился глазами в отсканированные листы медицинских заключений. Камень находили у Грекова с ранних лет, как только появились первые сведения УЗИ. Конкремент не менялся в размерах и соответствовал величине кристалла, который лежал в данный момент у хирурга на ладони.

Вадим вытер пот со лба уже промокшей шапочкой. Если он расскажет об этом коллегами, его сочтут сумасшедшим, пранкером, чудаком. Слухи и сплетни дойдут до руководства больницы. Он потеряет должность и хоть небольшой, но оклад. Его не возьмут ни в какие частные медицинские учреждения. Ведь чудачества можно простить кому угодно, только не практикующему хирургу.

Всю ночь дома Вадим штудировал интернет, пытаясь понять, какие инородные тела встречались у людей в желчном пузыре. Кроме фрагментов хирургических стентов и катетеров – никаких.

Казаченко понял, что если он не скажет себе «стоп», то просто сойдет с ума. В четыре часа утра врач погасил ночник, выключил компьютер и лег в постель. До сигнала будильника оставалось полтора часа.

Глава 3 Мира

Сергея Петровича выписали на второй день. Он сопротивлялся, хотел еще полежать в палате под присмотром врачей. Но дежурный доктор объяснил: операция наилегчайшая, осложнений нет, по нормативам – встал, оделся и мотай домой заживать и поправляться.

Ему уже несколько раз звонила Мира и справлялась о самочувствии. Говорила, что Жюли ведет себя прекрасно, ест с аппетитом, хотя и не слезает с его, Серого, пижамы, брошенной на диване. Жюли – это кошка. Мира – подруга. Пока он лежал в больнице, Мира приходила в квартиру и кормила кошку.

Выписной эпикриз ему принес лично Вадим Казаченко. Прощупал на прощанье живот, заглянул в глаза, оттянув веко.

– Вы в хорошей форме, молодец! – сказал хирург. – В ваши годы редко кто из мужчин сохраняет такой пресс. Поздравляю.

– А вы как-то на себя не похожи, – ответил писатель. – Проблемы на личном фронте?

– Все в порядке. Просто бессонница. Много работы, – грустно произнес Вадим. – Так, говорите, это ваша первая операция в жизни? Никто больше в ваш организм ранее не вторгался?

– Бог миловал…

– Думаю, вам станет значительно легче. Если вдруг какие-то вопросы – пишите, звоните, не стесняйтесь. – Врач протянул визитку.

– Большое спасибо. – Сергей Петрович помедлил. – Скажите, мог я вас видеть в своем дворе? На Новомосковской, двенадцать?

– Да. Я живу в соседнем доме. Новомосковская, четырнадцать.

– А, это недавно построенная одноподъездная высотка! – воскликнул писатель. – Из-за вас у нас не осталось парковочных мест!

– Ну простите, зато ваши машины все время торчат в нашем дворе. И шлагбаум ваш дом позже всех оплатил. Поэтому его поставили с задержкой на год.

– Ох, извините за неудобство, – замялся Греков.

– Ничего страшного, – улыбнулся хирург. – Ну вы это… если вдруг что-то непредвиденное – тут же сообщайте.

Врач вышел из палаты, снова оставив пациента в глубоком недоумении.

Сергей Петрович с тяжелым предчувствием набрал номер Миры. Трубка отозвалась низким прокуренным голосом.

– Ну и через долгую дорогу – скорее всего поездом – будет у тебя серьезная встреча, видимо, с руководством компании… ой, Серый, это я клиенту. Как дела?

– Мир, меня выписали. Приедешь?

– Ух ты, так скоро! Ща посмотрю по навигатору. – На том конце связи что-то зашуршало. – Ты в жопе мира, Серый. Час пятнадцать показывает приложение. Ну и дай мне полчаса на сборы. Клиента отпущу.

– Жду, дорогая. Не торопись.

Сергей Петрович собрался, превозмогая боль, надел брюки-свитер и вновь лег на кровать в ожидании верной подруги.

* * *