Желчный Ангел

Адам вполне себе представлял, как сидит, бритый, среди них, медитирует и питается праной. Правда, он никогда не видел рядом с тибетцами собак. Но Моне было уже шестнадцать, и ювелир осознавал, что потеряет его в ближайшие годы. А потому решил для себя пару-тройку лет пожить в туристическом отеле где-нибудь в Лхасе, а затем, нарыдавшись над покинувшим его эрделем, отправиться в монастырь и сидеть возле его врат столь долго, сколько нужно, чтобы монахи сжалились, пустили внутрь и приняли в семью.

Об этом плане Адам Иванович рассказал Мире, заглянув ее комнату-шкатулку в районе обеда.

– Вы бредите, Адам, – только и смогла произнести Тхор.

– Я все рассчитал. – Старик был возбужден. – Я продам свою мастерскую и квартиру и на эти деньги в скромной гостинице смогу протянуть несколько лет. За это время я выучу язык, научусь медитировать и познаю дзен.

– Что вам мешает познать его, не уезжая из России? – пожала плечами Мира. – Сидите в своей теплой квартире и медитируйте.

– Я хочу совершить поступок, хочу изменить свою жизнь перед кончиной, – сказал Адам. – Пусть ОНА узнает, что я добрался до Тибета.

Мира понимала, о ком речь. Адам Иванович и раньше захаживал к ней и подолгу рассказывал о своей Дине.

Тхор любила эти неспешные воспоминания, купалась в его эпитетах, напоенных любовью, видела его застывшие в морщинах слезы. Сейчас же она улыбнулась, сошла со своего стула-трона и присела на диван рядом с ювелиром. Взяла его теплую ладонь в свои руки и погладила по темной сухой коже.

– Адам, нельзя быть таким наивным романтиком. Вы даже не прикоснулись к буддизму, не начали изучать Восьмеричный Путь, не знаете четырех истин, не осознали вообще ничего. Если уж вас так приперло, давайте я найду адрес ближайшего буддийского храма – и вы походите туда, послушаете, поймете, нужно оно вам или нет.

– Нет, Мира, это все равно что учиться флорентийской живописи не в Италии, а где-нибудь в Бурятии. Технически ты поймешь, как наносить мазки, но природа и дух вокруг будут совершенно иными. Так что я все постигну там, у истоков.

– Ну вы же не молоды, – не унималась Мира. – Как вы обойдетесь без привычных лекарств? Давление, суставы, почки, в конце концов, там горный климат, не факт, что он вам зайдет! Да и Моня уже старик…

– Ты не понимаешь, Мира. Мы едем туда не жить, а умирать.

Как только ювелир, прихрамывая, покинул комнату, Тхор разложила колоду, подивилась результату, а затем взяла телефон и набрала Маргариту.

– Слушай, у нашего Адама началось старческое слабоумие. Он продает имущество и едет в Тибет, – без лирического вступления выпалила Мира.

– На хрена? – спросила Марго.

– Задай ему этот вопрос сама. Умоляю, проведи с ним сеанс, вправь ему мозги.

– Вряд ли я смогу что-то донести человеку, который сам этого не хочет. Но попробую, – задумчиво ответила подруга.

Впрочем, попытки Маргоши переубедить старика не принесли успеха. К этому моменту он уже зашел в ближайшую конторку по продаже путевок, и девочка-Мальвина с голубыми глазами и выкрашенными в синий цвет волосами обрисовала ему радужную перспективу поездки в Тибет.

– Мы все оформим, – улыбалась Мальвина, – и билет, и проживание, и еще четыре экскурсии в подарок. Только получите ветеринарный паспорт и сопроводительные справки для перелета собаки.

Адам от радости не чувствовал земли. Он записался в ветклинику к знакомому врачу и привел Моню на обследование. Низкорослый ветеринар, лицом похожий на бульдога, прослушал Монины легкие, прощупал суставы и отправил на УЗИ сердца. Пса побрили под левой передней лапой и уложили на кушетку.

Пока молодая узистка выполняла манипуляции сканером, Моня несколько раз поднимал голову и вопросительно смотрел на хозяина.

«Ты уверен в том, что делаешь?» – читалось в его глазах.

– Все хорошо, люленька, все правильно, – утешал его Адам, чеша за ухом.

Доковыляв обратно до кабинета бульдожки, старик перевел дух и, кряхтя, сел за стол напротив врача. Моня, так же тяжело вздыхая и хрипя, прилег на пол рядом.

– Я бы не рекомендовал отправляться в длительную поездку. У пса слабое сердце плюс артроз. Может не выдержать. К тому же неизбежная смена корма в чужой стране приведет к ослаблению желудочно-кишечного тракта. Он у вас и так последние годы сидит на диетическом питании.

– Дайте документы для билета на самолет, – уперся Адам Иванович. – Мы должны лететь.

– Ну, на ваш страх и риск, – смирился бульдожка, подписывая бумаги. – Ветпаспорт и справки о прививках с печатями возьмете в регистратуре.

Путь на ресепшен лежал через длинный коридор, вдоль которого с обеих сторон сидели хозяева с питомцами. От нечего делать и те и другие провожали старика с эрделем долгим унылым взглядом. Круглолицая женщина с луноликим британским котом, козломордый поджарый дед с доберманом, старушонка в белых кудельках с болонкой, байкер в кожаной куртке с гладкошерстной черной кошкой – все они, похожие друг на друга с точностью добротного шаржа, смотрели вслед хромающей парочке сочувственно и прощально.