Железнодорожный мир

Воспользуемся правомъ разсказчика и проникнемъ въ одно помщеніе, куда не было доступа никому, за исключеніемъ самого контролера Галкина. Это — небольшая комната, составляющая часть его квартиры. Этой комнат, или врне, тому, что тамъ находилось, позавидовалъ бы любой провинціальный антрепренеръ, любой сыщикъ, даже какой-нибудь главарь международной шайки мошенниковъ. Тамъ, въ удивительномъ порядк, по стнамъ и въ шкафахъ, были развшаны всевозможные костюмы современнаго типа; на особыхъ приспособленіяхъ висли парики, бороды и просто комки волосъ всевозможныхъ оттнковъ, какіе-то инструменты и эластичные предметы самой причудливой формы. На видномъ мст стоялъ большой туалетный столъ, отъ котораго пришла бы въ восторгъ самая шикарная «звзда» первой величины. На немъ въ замчательномъ порядк было разставлено множество баночекъ съ жидкостями всевозможныхъ цвтовъ; затмъ — кисточки, щеточки, какія-то пружинки, щипчики, ножницы самой разнообразной величины и формы. Тутъ, казалось, пріютился цлый косметическій магазинъ, начиная отъ пудры и кольдъ-крема, и кончая самыми дорогими румянами и блилами…

Галкинъ сидлъ за этимъ столомъ, и съ замчательною ловкостью работалъ надъ своею физіономіею.

Мало-по-малу она совершенно видоизмнилась: рыжая борода, рыжіе усы и такого же цвта волосы и брови покрыли его голову; щеки и носъ приняли багровый оттнокъ, кое-гд появились неопредленнаго цвта пятна, синія очки исчезли, руки покрылись веснушками, словомъ — онъ сталъ неузнаваемъ. Если бы тнь Василія Васильевича Самойлова присутствовала при работ Галкина, то она рукоплескала бы отъ восторга. Галкинъ оказался геніальнымъ гриммомъ, достойнымъ наслдникомъ этого знаменитаго актера-протея. Мало того, что въ немъ уже никакимъ образомъ нельзя было признать прежняго контролера Галкина, но даже на близкомъ разстояніи нельзя было уловить слдовъ гриммировки. Его работа была высокохудожественна, и онъ сумлъ придать своей физіономіи совершенно естественный видъ.

Соотвтствующій костюмъ преобразилъ его въ забулдыгу-мастерового. Для довершенія иллюзіи, онъ положилъ въ карманъ косушку съ водкою, взялъ гармонику, на плечи взвалилъ холщевый мшокъ, куда предварительно вложилъ свой чемоданчикъ, и въ такомъ вид отправился на вокзалъ. Его квартира была такъ устроена, что онъ могъ выходить и входить ни для кого незамтно.

Поздъ уже стоялъ у платформы. Галкинъ раньше зналъ, что съ этимъ поздомъ подетъ Юхановъ. Онъ обратился къ кондуктору.

— Землякъ! нельзя-ли прохать безъ билета? — проговорилъ онъ сиплымъ, совершенно не своимъ голосомъ.

— А деньги у тебя есть? — спросилъ кондукторъ.

— Про тебя хватитъ! — тмъ же измненнымъ голосомъ отвтилъ Галкинъ, и показалъ кондуктору трехрублевую бумажку.

— Ну, такъ купи въ касс билетъ до первой станціи, и садись въ передній вагонъ.

Это длалось изъ предосторожности, потому что даже въ моментъ отхода позда, на конечной станціи, гд контролеры имли свое мстопребываніе, могъ внезапно появиться кто-нибудь изъ нихъ. Главнымъ образомъ тутъ имлся въ виду, конечно, самъ Галкинъ.

Поздъ отправился, и вслдъ затмъ Юхановъ сталъ проврять билеты. Проходя по вагонамъ, онъ говорилъ своему помощнику Жигалеву:

— Галкинъ остался дома, на линіи ничего нтъ опаснаго, слдовательно все благополучно; собирайте деньги.

А между тмъ, Галкинъ сидлъ въ переднемъ вагон и наигрывалъ на гармоник. Опрашивая у него билетъ, Юхановъ не обратилъ на него никакого вниманія; но если бы даже кто-нибудь ему и сказалъ, что подъ личиною этого забулдыги-мастерового скрывается контролеръ Галкинъ, то онъ фыркнулъ бы отъ смха, въ полной увренности, что надъ нимъ хотятъ пошутить.

Въ переднемъ вагон, гд сидлъ Галкинъ, почти у всхъ пассажировъ билеты были только до первой станціи; это были все «зайцы». Юхановъ, отобравъ билеты, ушелъ, а Жигалевъ остался отбирать деньги. Забулдыга-мастеровой все время наигрывалъ на гармоник, что было очень кстати для Жигалева, такъ-какъ за ея звуками не было слышно его переговоровъ съ «зайцами». Дошла очередь и до забулдыги.

— Ты куда дешь?

— Въ Б*! — отвтилъ мастеровой сиплымъ голосомъ.

— Два рубля! — коротко сказалъ Жигалевъ.

— Изволь!

И Галкинъ сталъ вынимать деньги, вмст съ махоркою, изъ грязнаго мшечка.

Покончивъ свое дло, Жигалевъ ушелъ. Поздъ прошелъ одну станцію, другую, третью; лишь только онъ вышелъ изъ третьей станціи, Галкинъ сказалъ про себя:

— Теперь время!

Онъ схватилъ свой мшокъ, и сталъ пробираться изъ вагона въ вагонъ. На одной площадк его остановилъ кондукторъ.

— Ты куда идешь?

— Въ тотъ вагонъ; тамъ мой товарищъ остался, я къ нему…

— Нельзя переходить на ходу ступай, назадъ! — огрызнулся кондукторъ.

— Пропусти, голубчикъ! — взмолился забулдыга-мастеровой, — я тебя угощу!..

И онъ подалъ кондуктору косушку съ водкою. Тотъ соблазнился живительною влагою, взялъ косушку, и сразу глотнулъ добрую половину.

— На, закуси! — проговорилъ мастеровой, подавая кондуктору кусокъ вареной колбасы, въ полъ-фунта всомъ.

Тотъ откусилъ тоже чуть не половину.

— Ну, проходи, да только поосторожне! — скомандовалъ кондукторъ.

— Не хлопочи, самъ дорогу знаю!..