Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

«Норрис: Разные менеджеры на протяжении многих лет говорили мне, что совершенно неуспешный, полностью проваливший свое дело представитель их профессии мог пойти к Карбо и пожаловаться ему: «Мне нечем платить за квартиру» или «У меня нет денег даже на еду» – и Карбо, сам располагая лишь 30 или 40 долларами, мог ссудить ему 10 или 20. Это известный факт. Такова была репутация Карбо среди этих людей.

Кифовер: Вы ведь сейчас не защищаете Карбо, я надеюсь?

Норрис: Нет, конечно. Просто я не думаю, что он как-то контролировал боксерский бизнес, о чем заявлялось в некоторых свидетельских показаниях».

Бономи спросил Норриса о букмекере Максе Кортни, который был нанят им за 2 тысячи долларов в месяц и в общей сложности получил 76 тысяч за то, что продавал телевизионным компаниям записи боксерских поединков из собрания Международного боксерского совета: «Он что-нибудь смог продать?» «Думаю, кое-что он реализовал, хотя и не очень много», – ответил Норрис. Как отметил Бономи, Гибсон тем самым продемонстрировал, что он понятия не имел, какую пользу Кортни принес корпорации. Норрис ответил, что его партнер Вирц должен был лучше знать, чем занимался Макс. Существовало такое множество взаимосвязанных друг с другом компаний, что даже Норрису было сложно разобраться в их деятельности.

«Кифовер: Просто немного странно, что вы заплатили кому-то 76 тысяч долларов, и, похоже, никто не знал, чем же этот человек занимался.

Норрис: Я знал, чем он занимался, сенатор. По крайней мере, я считал, что знаю. Он отвечал за продажу записей боксерских поединков, которые, как я понимаю, когда-нибудь будут представлять большую ценность. Думаю, мы просто немного опережаем остальных на этом рынке.

Кифовер: А с чего вы взяли, что он способен успешно продавать записи? Ведь он букмекер.

Норрис: Ну, я хорошо знаю мистера Кортни. Это очень представительный и приветливый человек. Он внушает доверие. У него обширные знания и множество знакомств по всей стране. Кроме того, у меня было желание сделать для него что-нибудь, что было в моих силах. Я хотел привлечь его в нашу организацию, дать ему работу.

Кифовер: Почему вы хотели что-то сделать для него? Просто потому, что он вам нравился?

Норрис: Да, это единственная причина, других нет».

Далее Норрис признался, что никогда не делал ставок через Кортни и тот все еще работал на Норриса в филиале их корпорации в Сент-Луисе.

Затем Бономи попросил Норриса объяснить его цитату в колонке Грейсона: «Сонни Листон – мой боксер». Норрис принялся рассказывать, что эта фраза проскочила у него в то время как он излагал Грейсону свое мнение о способности Листона за один вечер победить и Паттерсона, и Ингемара: «И я в ходе беседы произнес: «Он – мой боксер» – в том смысле (причем я уже неоднократно пытался это объяснить), что он был моей кандидатурой на чемпионский титул, и после просмотра множества поединков с участием различных боксеров мне казалось, что у него хорошие шансы стать чемпионом в супертяжелом весе. Я старался по мере сил тактично изложить это мнение в разговорах с журналистами и окружающими. Мне было важно донести до них свое мнение о том, что Сонни Листон – великий боксер. Именно это имелось в виду».

«Сенатор Левин: То есть вы не хотели сказать, что он принадлежит вам?

Норрис: У меня нет таких возможностей. Я никогда не встречался с Листоном, никогда не здоровался с ним, ни разу не жал ему руку.

Бономи: Вы встречались с Блинки Палермо, не так ли?

Норрис: Конечно».

После этого Бономи сделал решающий ход.

«Бономи: Вы должны помнить, что 27 сентября, когда я с мистером Уильямсом опрашивал вас, вы подтвердили, что, по существу, серьезно содействовали карьерному росту боксера Сонни Листона, испытывая враждебные чувства к Касу Д’Амато, менеджеру Флойда Паттерсона, не правда ли?

Норрис: Это была одна из причин.

Бономи: Другими словами, вы посредством Международного боксерского совета строили спортивную карьеру Сонни Листона, рассчитывая использовать его в качестве претендента на чемпионский титул в супертяжелом весе, не так ли?

Норрис: Я пытался построить боксерскую карьеру Сонни Листона, потому что считал, что он способен хорошо выступать на ринге. Я считал, у него большие возможности.

Бономи: Но вы оказывали ему содействие в карьере?

Норрис: Да. Я имею в виду содействие на вполне законных основаниях. Если бы какой-нибудь журналист спросил меня: «Как вы расцениваете ситуацию с тяжеловесами, похоже, сейчас нет ярких, перспективных боксеров, не так ли?» – то я бы непременно возразил: «Черт возьми, неверно! Есть такой боксер! Это Сонни Листон! Считаю, он станет одним из величайших боксеров, которые у нас когда-либо были». Я имею в виду, что именно таким образом я мог оказывать содействие этому боксеру, в первую очередь, чтобы сделать его известным, и мне доставляло удовольствие помогать ему.

Бономи: В то время вы не могли заполучить Паттерсона, чтобы он выступал от Международного боксерского совета, не так ли?