Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

Кас был главным свидетелем Джека по этому делу, однако ему никак не удавалось дать показания, поскольку по просьбе Роя Кона слушания без конца откладывали. За это время Кон успел сделать карьеру в боксерском бизнесе. «Кон надеется задержать этот процесс достаточно долго, чтобы я успел умереть, – заявил в этой связи Джек. – Однако я не собираюсь отправляться на тот свет, пусть не надеется. Здоровье у меня гораздо лучше, чем они думают. Я готов вызвать всю эту троицу на ринг и начистить им физиономии. Буду жить, пока не увижу, как мой племянник и Рой Кон получат по заслугам». Он едва успел дождаться этого момента. Измотанный жизнью старик находился при смерти, когда, наконец, услышал приговор судьи. Теперь проблема для него заключалась лишь в том, чтобы получить то, что присудили в его пользу. Рой Кон был печально известен своим умением игнорировать судебные постановления. Но дядя Джек смеялся последним: судебные приставы конфисковали одну из машин Кона, припаркованную перед отелем Essex возле Центрального парка. Кон прибыл туда, чтобы присутствовать на заседании совета директоров компании Lionel. Это предприятие по производству моделей поездов он унаследовал от двоюродного деда и в конце концов промотал его. Кас испытывал одинаковое отвращение к Кону и Фугази, обвинив обоих в неподобающем отношении к его другу Джеку. «Эти люди просто ужасны, – заявил он. – Они привнесли Уолл-стрит в мир бокса».

В апреле 1963 года Билл Фугази написал в Saturday Evening Post большую статью. Это было его прощание с боксом. Вместе с Роем Коном он завершал сотрудничество с Feature Sports, сохраняя при этом свои акции в корпорации. Кон же поручил своему юридическому партнеру Тому Болану руководить повседневными операциями компании. Статья в Saturday Evening Post представляла собой субъективную попытку подытожить деятельность Билла Фугази в боксерском бизнесе, представив ее как самоотверженную миссионерскую работу по «очистке» бокса от влияния мафии. Учитывая то, как Билл Фугази изобразил Толстяка Тони и других боссов мафии, статья выглядела довольно нелепо. Автор пишет: «…жизнь в мире бокса похожа на взросление среди волков. Позвольте познакомить вас с волчьей стаей». После этого шли краткие зарисовки основных персонажей «волчьей стаи»: Каса – «менеджера Паттерсона в теории, но не на практике»; Норриса – «очень богатого и очень влиятельного, но достаточно плохо запоминающего лица» (он даже не смог вспомнить Карбо, давая показания на слушаниях подкомитета сената); Ирвинга Кана – президента TelePrompTer, который «никому не доверяет и остался должен Йоханссону после первого боя с Паттерсоном и корпорации Feature Sports после второго и третьего поединков». Билл Фугази не обошелся без резкой критики в адрес своего партнера Роя Кона, который, по его оценке, «обладает талантом портить отношения с людьми и настраивать их друг против друга».

Статья была объемной, но некоторые пассажи невольно врезались мне в память. Билл Фугази подтвердил, что Джулиус Новембер постепенно втерся в доверие к Флойду, при этом боксер был порядочным человеком, на которого «слишком сильно влияло окружение. Он наверняка не мог умышленно причинить кому-нибудь вред, но иногда руководствовался дурными советами. Подобно своему адвокату, Флойд был слишком подозрителен. Когда Новембер восклицал: «Флойд, а ты слышал, что он сказал?», Паттерсон обязательно задумывался над этим».

Далее Фугази описал свою деятельность в корпорации Feature Sports. Именно он – по рекомендации дяди Джека – связался с Розенсоном и Велеллой, у которых Атлетическая комиссия штата Нью-Йорк отозвала лицензии промоутеров. Они планировали получить 247 тысяч долларов за контракт на матч-реванш между Паттерсоном и Йоханссоном: предполагалось, что две трети этой суммы возьмет Велелла и одну треть – Розенсон. Фугази намекнул, что после того как вся сумма была выплачена, он с дядей в декабре 1959 года отправился в Швецию, чтобы провести переговоры с новым чемпионом Ингемаром. Однако швед заявил, что никогда не примет участия в поединке, организованном мафией: «Я не хочу связываться с Джимом Норрисом. Он приезжал сюда и пытался убедить меня в том, что я никогда больше не смогу выступать на ринге, если только не буду иметь с ним дел. Он хотел владеть мной. Но такого не будет никогда».