Железный герцог

Ней тоже понимал. В тот день он много ошибался, но как раз сейчас был абсолютно прав. Он послал к императору гонца с просьбой о подкреплениях. Если бы только он их получил! Наполеон ответил резко. «Войска? А где, он думает, я их возьму? Он полагает, что я сам их делаю?» Императора больше беспокоил приход пруссаков. Да, очередной корпус приближался к плато. С Блюхером! «Я сделал одну большую ошибку в своей жизни, Сульт. – Какую же, сир? – Я не сжег Берлин».

Французы упустили момент. Ней топтал собственную шляпу от досады. Веллингтон может перевести дух, но атаку всё равно ждет. И к нему тоже все подъезжают с просьбой о подкреплениях. Генерал Хэлкет, только что получивший четвертую рану, приехал сам. Веллингтон даже не дал ему открыть рта. «Сэр Колин, я знаю, о чем вы хотите меня спросить. И говорю сразу – нет. Вы, я и любой англичанин на этом поле, мы просто должны исполнить свой долг».

…Они стояли и ждали. Под огнем. Как раз в эти мгновения погибнут самые близкие герцогу люди. Его любимый адъютант Гордон получит смертельное ранение, находясъ рядом с Веллингтоном. Начальник штаба Де Лэнси будет возвращаться с позиций. Всё произошло буквально в нескольких метрах от герцога. Французское ядро, вроде бы, прошло по касательной. Де Лэнси упал с лошади и перевернулся. С виду – ни царапины.

Веллингтон сам бросился к нему и взял за руку. Он знал Де Лэнси с самого его детства. «Герцог, прошу вас. Я хочу умереть с миром. Пусть меня оставят в покое».

…Может быть, она это и придумала. Леди Магдален Де Лэнси вспоминала, что ей внезапно стало трудно дышать, она бросилась к окну и настежь открыла его. Ее служанка забеспокоилась и спросила, в чем дело. «Мне кажется, Анна, что произошло нечто ужасное».

Леди Магдален находилась в Антверпене. Отсюда до Ватерлоо – больше 60 км. От Ватерлоо до Брюсселя, напомню, всего 16. За весь день 18 июня 1815-го герцог Ричмондский, например, успел дважды съездить туда и обратно. И не он один.

Почти каждый, кто приезжал из Ватерлоо в Брюссель в районе шести-семи часов вечера, говорил: «Всё пропало!» Даже раненый гвардейский офицер, которого встретил Криви, был убежден, что к ночи французы будут здесь.

Многие боялись ложиться спать. В десять вечера в дом Криви пришел его старый приятель по фамилии Гамильтон. Он сопровождал в Брюссель раненого генерала Барнса, и поле битвы они покинули вскоре после первой кавалерийской атаки Нея. Гамильтон поведал следующее. Когда они уходили, пруссаки ещё не появились и «битва была почти проиграна».

…Веллингтон всё же позвал хирурга и велел им заняться раненым Де Лэнси. Врач осмотрел полковника, умолявшего лишь об одном, – не трогать его. Хирург полагал, что «мы имеем дело с повреждениями внутренних органов». Возможно, его правда стоит оставить в покое. Но тут появился кузен Де Лэнси, Баркли, офицер одного из пехотных полков. Он заявил герцогу, что берет ответственность на себя.

Солдаты погрузили раненого на шинель, долго тащили, принесли в какой-то деревенский дом. Баркли оставался в расположении полка. Солдаты вернулись, рассказали ему что, где. Баркли будет тяжело ранен во время последней атаки французов. Де Лэнси посчитают умершим. Он умрет, но через несколько дней.

…Было уже почти семь вечера. Стоявший рядом с Веллингтоном Алава услышал, как герцог тихо сказал: «Ночь или пруссаки придут».

Почему он опять вспомнил о пруссаках?

Глава восьмая No Cheers, Lads!

«Не нужно приветствий, ребята!» Он так и не разрешил им сделать это. Даже в момент величайшего триумфа в своей жизни. No Cheers, Lads!

…Было уже почти семь часов вечера. Солнце потихоньку заходило где-то в районе окружавшего Угумон леса. Младший лейтенант Лик стоял со своим полком за одним из гребней плато и еле сдерживал слезы. Утром с ним случилась истерика после того, как рядом с ним ядро убило двух солдат. За день он увидел сотни убитых. А сейчас до слез его довела… лошадь. Она лежала прямо перед ним, с оторванной ногой, и пыталась есть утоптанную копытами рожь. Так, наверное, и выглядят ужасы войны…