Железный герцог

«Надеюсь, мне никогда больше не придется сражаться. Это чудовищно! Что я видел сегодня? Храбрых людей, достойных противников… Какими стройными рядами они шли вперед! Для чего? Чтобы уничтожить друг друга?! Я больше не хочу увидеть подобное…»

В соседней комнате, гостиной, накрывают стол для ужина. Перси, один из оставшихся в живых адъютантов, напоминает командующему о том, что тот должен хотя бы заглянуть на торжественное мероприятие, которое устраивают офицеры по случаю победы. Это здесь, совсем рядом. Веллингтон идет туда. Провозглашает один тост – «За войну на полуострове!» – и возвращается к себе.

Стол накрыт. За этим же столом вчера ужинали близкие герцогу люди. Приходит лишь генерал Алава. Они садятся за стол.

«Он оставил дверь открытой и, пока мы ели, всё время поглядывал на нее, будто ждал, что кто-то из них всё же придет…» Они не придут… Пустые стулья стояли как напоминание о том, что произошло на поле Ватерлоо, в воскресенье, 18 июня 1815 года…

Ему всё же удастся немного поспать. На узкой походной кровати в маленькой комнатушке, из которой сделали что-то вроде кабинета. Кровать, стол, два стула. В три часа ночи, как и было приказано, герцога разбудил главный армейский хирург, доктор Хьюм. Он сообщил – Гордон только что скончался.

Веллингтон попросил Хьюма сесть за стол, а сам стал позади него, он боялся снова уснуть. Хьюм начал зачитывать предварительный список погибших.

Каннинг, Городон, Пиктон, Понсонби, Актон, ДеЛэнси…

Вдруг Хьюм почувствовал, что ему на руки что-то капает. Он поднял голову… и замер, потрясенный… Железный герцог плакал! С трудом совладав со своими чувствами, Веллингтон сказал: «Слава Богу, я не знаю, что такое поражение. Но как тяжела победа, когда теряешь столько друзей!»

Много ли мы знаем полководцев, которых победа, но одержанная с большими потерями, ввергала в депрессию? Веллингтон рыдал после Бадахоса, плакал после Ватерлоо… Душевные страдания, слезы, они многое говорят о Веллингтоне. Нет, не многое – всё.

…Великий полководец, которого расстраивали победы… Он не любил и не хотел вспоминать о Ватерлоо. Потому что оно было для него не триумфом, а трагедией. Потому что именно там, на поле Ватерлоо, он понял цену промаха и случайности, ошибки. Он их делал. Сам, а люди заплатили за это своими жизнями. И он не мог считать себя настоящим победителем. Любой ценой – не про Веллингтона. Именно поэтому он не любил вспоминать про Ватерлоо, цена победы казалась ему абсолютно неоправданной.

И он пережил то, что случилось на поле Ватерлоо, за всех. И за своих солдат и офицеров, и за французов, и за Нея с Наполеоном. Они – его враги, но он их понимал. Знал, что легко мог бы оказаться на их месте. Он не сочувствовал, нет. Он чувствовал. Оказывается, что холодный и сдержанный человек оценивал войну на эмоциональном уровне.

И вот эти его знаменитые слова – «Оставьте Ватерлоо в покое. Таким, каким оно было» – просто крик души. Оставьте! Всё, как есть! Каким оно было… С храбростью и доблестью, трусостью и позором, ошибками и глупостью… Оставьте! Не пытайтесь ничего объяснять! «Люди Ватерлоо» это заслужили…

Надеюсь, теперь вы поняли, каким человеком был Веллингтон. Великим? Совсем не подходит, не то. Потрясающим – правильное слово. Я всё же соглашусь с теми, кто считает, что герцог недооценен именно как человек.

Вы только представьте себе ту эпоху. Великий на великом! Все достойны восхищения! А вот уважения – единицы. Уважения как раз с точки зрения человеческих качеств. Веллингтон такой. В этом – его величие.

…Он простится с Гордоном, а потом сядет писать письма. Сначала – короткую реляцию о победе. Ее повезет в Лондон Перси, который стал адъютантом Веллингтона всего за несколько дней до Ватерлоо. Конечно, эту миссию доверили бы Гордону, но… Реляция написана, Перси отправляется в путь.

Потом – тоже короткое, письмо леди Френсис Вебстер. Перечисление потерь, в конце – «благодаря Провидению я остался цел и невредим».

Следующее – брату Александра Гордона, виконту Гордону Абердинскому. Сожаления, в конце – «слава, полученная столь дорогой ценой, для меня ни в коем случае не является утешением».