Железный герцог

Первое интервью после Ватерлоо… Как ни назови – разговор познавательный и довольно подробный. Веллингтон явно ещё «не остыл», после битвы не прошло и суток. Он не подбирает слова, не осторожничает. Криви потом напишет, что если бы беседа состоялась хотя бы пару недель спустя, она получилась бы совсем другой.

По утверждению Криви, герцог начал говорить сам, не дожидаясь вопросов.

«Это были, скорее, наблюдения. Множество самых разных наблюдений. Коротко, естественно и, как мне показалось, вполне откровенно. Он понимал всю важность момента, но ни разу в его рассказе не появилось ничего похожего на триумф или радость. “Черт возьми, это было очень серьезное дело. Мы с Блюхером потеряли тридцать тысяч человек. Да, чертовски непростое, всё висело буквально на волоске”».

Первое интервью… В знаменитых «Записках» Криви есть не только интервью, но и его собственные размышления по поводу Ватерлоо, основанные уже на воспоминаниях участников событий, Криви много с кем пообщался. Про спокойствие Веллингтона во время сражения – отдельный большой кусок. Все подтверждают. Криви задается вопросом, как ему удавалось выглядеть будто на параде в Гайд-Парке. По его мнению, дело не в храбрости, а в крепкой нервной системе. И тут же отмечает – мы, видимо, никогда не узнаем, чего стоило ему это спокойствие.

Мы знаем.

«Он не садился, всё время ходил. Долго хвалил гвардейцев, защищавших Угу мои».

Он всегда будет их хвалить. Он – полководец. Если бы противник добился успеха в самом начале сражения, то моральный дух бы резко упал.

«…Потом он начал хвалить всех своих солдат, он восхищался их храбростью. Но он так часто повторял слова “всё висело на волоске”, что я не выдержал и спросил:

– Может, французы воевали лучше, чем раньше?

– О, нет. Они дрались как обычно. Я не увидел ничего нового с тех пор, как впервые столкнулся с ними при Вимейро.

Потом он на мгновение замолчал и вдруг сказал, очень эмоционально:

– Господи! Я не думаю, что всё бы закончилось именно так, если бы меня там не было!»

Вот он, момент и истины, и искренности! Веллингтон сам подтверждает то, о чем я готов спорить когда угодно и с кем угодно. Это Железный герцог выиграл битву при Ватерлоо. Великое несчастье для Наполеона, что в его последней битве ему достался именно такой противник, как Веллингтон. Спокойный, осторожный, способный великолепно обороняться. И словами «ничего нового» герцог признает, что, если бы Наполеон предложил ему нечто новое, то, как минимум, поставил бы Веллингтона в крайне затруднительное положение. А герцог делал только то, что хорошо умел. Ни больше, ни меньше.

Простой рецепт успеха, который ни в коей мере не умаляет заслуг Веллингтона. Ещё раз повторю: Веллингтон потому истинный победитель в битве при Ватерлоо, что он – именно такой полководец, который и был нужен для успеха. В таком сражении, при таком Наполеоне. Приход пруссаков мог и ничего не решить, если бы герцог не продержался весь день. Единственное «если» без всяких «если».

И Криви, относившийся к Веллингтону довольно предвзято, который впоследствии будет называть его карикатурным реакционером, тем не менее признает: «В его рассказе не было ни капли тщеславия, ни тени бахвальства. Он давал понять, что в битве равных соперников всё решила вера его солдат в самих себя и своего командующего».

Уже уходя от герцога, Криви поинтересовался – не смогут ли французы воспрять и снова напасть? Веллингтон спокойно ответил, что вряд ли они сделают что-то серьезное, разве что – на подступах к Парижу.

Криви побежал записывать то, что он только что услышал, герцог пошел дописывать The Waterloo Dispatch, но в районе трех часов снова прервал работу и отправился на обед к леди Френсис Вебстер.