Железный герцог

Кто-то из современников Веллингтона обронил фразу, ставшую афористичной. «Если бы сразу после Ватерлоо он отошел от дел, то был бы бессмертен, а так – просто знаменит».

Красиво сказано! После Ватерлоо герцог проживет ещё сорок лет. Он будет самым влиятельным политиком в Англии и одним из самых – в Европе. Несколько раз – премьер-министром страны. Для «знаменитости» – более чем достаточно. А что считать «бессмертием», решают не современники, а потомки. У современников слишком короткая память, они делают быстрые выводы.

Ушел бы Веллингтон на покой «победителем при Ватерлоо», и что? Давно известно, что герои, которые живут слишком долго после совершения своих славных подвигов, начинают раздражать своих соотечественников. Веллингтон сделает то, что удавалось очень немногим.

Его боготворили в 1815-м, ненавидели в 1832-м, а в 1850-м – обожали. Он не зря прожил после Ватерлоо ещё сорок лет. Он прожил их для того, чтобы занять особое – что, кстати, никто не оспаривает – место в истории не только Англии, но и всей Европы. А насчет бессмертия… Эй, современники! Веллингтон и сегодня – один из самых популярных национальных героев Британии. Многие считают – самый.

Глава первая Брюссель. Первый день без войны

Веллингтон никак не мог дописать The Waterloo Dispatch. Рано утром в деревню начали привозить раненых, и их стоны и крики мешали ему сосредоточиться. Он решил поехать в Брюссель.

Поле битвы утром выглядело гораздо страшнее, чем ночью. Раненых несли на носилках, шинелях. Уже подъехали в большом количестве солдатские жены с детьми, криков стало больше. Герцог увидел офицера с практически оторванной ногой, который стоял, опершись на плечо сержанта, и требовал, чтобы его везли на операцию в Брюссель. Веллингтон поскакал подальше от этой страшной картины.

Дорога забита! И есть экипажи, которые движутся в сторону поля битвы. Туристы! Веллингтон поражен. До Брюсселя он добрался около восьми часов утра. Не поверите, но соотношение тех, кто знает и не знает об исходе сражения, – примерно 60 на 40. Многие узнают только благодаря появлению в городе командующего.

Герцог умылся, побрился и сменил одежду ещё в Ватерлоо, он не заезжает домой. Сначала – к герцогине Ричмондской. Ее племянник ранен легко, с ним всё в порядке. Отправляет записку леди Фрэнсис Вебстер – он готов пообедать у нее. Теперь – пора заканчивать отчет, Веллингтон едет в свой дом, стоящий прямо у парка.

Здесь уже собралась толпа, Криви стоит в первом ряду, он ждет уже час, ему сообщили о приезде герцога. Веллингтон приветствует собравшихся и проходит в дом. В толпе обсуждают не только убитых и раненых, что нормально, но и возможность нового нападения французов. Люди…

В начале одиннадцатого герцог решает сделать перерыв. Он подходит к окну, замечает Криви и делает ему знак, приглашает зайти. Криви расталкивает зевак и заходит в дом. Это очень любопытно.

Напомню, Томас Криви – политический противник Веллингтона и его братьев, их ярый критик. Когда Криви случайно столкнулся с герцогом в парке Брюсселя в мае и решил подойти к нему, он, как вспоминал впоследствии, был уверен, что Веллингтон не станет с ним разговаривать. Однако герцог оказался выше политических предрассудков и нормально пообщался с Криви.

Возможно, вспомнив именно об этом эпизоде, он и пригласил Криви зайти. Заметим, что Криви – не только виг, то есть враг по определению, но и «человек с сомнительным происхождением». Кто-то говорит, что он – незаконнорожденный сын графа Сефтона, однако официально Томас Криви – сын ливерпульского купца. Почему Веллингтон отдал ему предпочтение, до сих пор неясно.

Как бы то ни было, Криви вошел в историю как «первое гражданское лицо, которому Веллингтон дал интервью после битвы при Ватерлоо». Криви, конечно, отнюдь не обычное гражданское лицо, он, всё же, довольно известный политик, член парламента. Его разговор с Веллингтоном – совсем не то же, что интервью для газеты. Однако формулировка про «первое гражданское» и «интервью» со временем стала клише.

Криви встретил один из адъютантов герцога, лорд Артур Хилл, которого называли самым толстым молодым человеком во всей армии. Популярная шутка про не получившего при Ватерлоо ни одной царапины Хилла – «Как французы не смогли попасть в самую большую мишень».

Хилл, как большинство толстяков, человек добродушный, но он не знает о том, что Веллингтон сам пригласил Криви, и говорит, что «командующий не может его принять, так как занят написанием отчета». Настойчивый Криви со словами «герцог сам меня позвал» обходит «препятствие» и движется к лестнице. Вышедший на шум из кабинета Веллингтон замечает его и разрешает пропустить.