Железный герцог

Дождь наград посыпался на Веллингтона. Ордена, деньги на покупку поместья. Он наконец стал герцогом. А уж почетные титулы! Один «Освободитель Европы» чего стоит.

Но почему-то хочется предположить, что не от этого он получил наибольшее удовлетворение. А от того, что на всём пути от Дуврского порта до Лондона стояли у своих домов в лучшей одежде старые джентльмены с непокрытыми головами, встречавшие человека, вернувшего славу и величие их Родине…

Читатель, возможно, обнаружит некую пристрастность в описании Пиренейской войны. Да кому вообще нужна объективная история? События 1808–1814 гг. позади, можно ставить точку. Но – рано.

Есть одна особенность этой войны, о которой стоит упомянуть особо. Хотя правильнее будет сказать – не только этой войны, но и вообще войн того периода. Они были «джентльменскими».

Меня довольно часто упрекают в том, что я ищу что-то благородное в столь неблагородном деле, как война. Я ничего не ищу, я просто сравниваю. Ведь именно на войне проявления человечности особенно заметны.

Попробуйте, например, оценить войну с точки зрения отношения к противнику. Обнаружите немало не просто интересного, а показательного. Да, на войне убивают. Война – это кровь и грязь. Но не всегда – ненависть. Я говорю, конечно, о ненависти тотальной, о той, что характерна для участников религиозных, расовых и классовых войн. Откуда там взяться благородству?

Однако в истории человечества был период, когда рыцарское отношение к противнику являлось даже чем-то общепринятым. Можно спорить о том, когда он начался, но мы точно знаем, когда он закончился. Своеобразный рубеж – франко-прусская война 1870–1871 гг. Она почти покончила с благородством. В Первую мировую оно встречается уже крайне редко, а затем и вовсе исчезает.

Беру на себя смелость утверждать, что именно большой конфликт конца XVIII – начала XX века – это пик джентльменской войны. А символ ее – не аплодирующие противники-полководцы (хотя, согласитесь, красиво), а отношение друг к другу всех врагов, от генерала до солдата. Пиренейская война – яркий тому пример.

…На уровне командующих идет постоянный обмен письмами о пленных и раненых. 21 августа 1809-го Артур Уэлсли сообщает Каслри о достигнутой с французами договоренности относительно содержания раненых и пленных, включая гарантию выдачи денежных средств офицерам. Пленных всё время обменивают. Наиболее распространенная практика – один в один, то есть по равному офицерскому чину.

Куда более интересное явление – освобождение под «пароль», то есть честное слово. Слово! Вы понимаете?! Даешь обещание не поднимать оружие в течение определенного времени – и свободен. Правило, практически неукоснительно соблюдавшееся обеими сторонами.

Вспомним историю с лучшим разведчиком Веллингтона, капитаном Грантом. Со шпионами, вообще-то, не церемонились. Однако Грант даже в расположении противника всегда был в военном мундире. Маршал Мармон, к которому Грант попал в плен, по военным законам не мог повесить английского разведчика и понимал, что обменивать такого человека крайне невыгодно.

Что же он делает? Отпускает Гранта под «пароль», выключает его из дела на год. Что делает Веллингтон? Скрепя сердце, отправляет Гранта в Англию. Вы можете себе представить нечто подобное в XX веке?!

Зная, что с англичанами договариваться гораздо легче, генерал Келлерман обращается к генералу Уэлсли с просьбой. Его адъютант захвачен испанцами, и он опасается за его судьбу. Уэлсли не просто обещает помочь, он освобождает несчастного француза!

Вот что пишет Веллингтон своему брату Генри в 1812 году. «С тех пор как я командую войсками в этой стране, я всегда относился к пленным французским офицерам с пониманием и человечностью, во многих случаях спас им жизнь. Единственная мысль, которая мной руководила, что они (французы. – М.К.) так же отнесутся к англичанам, оказавшимся в подобном положении. И, справедливости ради, я должен сказать, что в целом французы хорошо обращались с нашими пленными. В подтверждение можно привести недавние примеры, когда раненые британские, попавшие в плен, получали медицинскую помощь раньше, чем французские солдаты».

Стоит ли мне говорить о том, что при таком командующем и французы в плену у британцев чувствовали себя вполне комфортно.