Железный герцог

…Кстати, насчет острого противоборства Меттерниха и Александра Первого на амурном фронте – чистая правда. Оба были большими поклонниками женского пола. Русский царь предпочитал разовые победы, австрийский канцлер – длительные романы. Часто их интересы пересекались. Иногда Александр проводил осаду дам исключительно с целью позлить Меттерниха. Каждый из них не раз высказывал намерение вызвать соперника на дуэль. Совсем не пустяки, как видите.

Во внешней политике никогда нельзя не учитывать фактор личных отношений. В те времена – особенно. Соперничая в малом, не договоришься и в большом.

Талейран не упускал из виду ничего. Ох, как же он умел случайно оброненным словом, сделанным к месту невинным замечанием, «разжечь угольки». Гений! Сидел себе в углу, слушал. Потом начал говорить. С позиции слабого.

Франция для себя ничего не требует, но малые страны… Как можно забывать об их интересах? Кто о них позаботится? О бедной Саксонии? Несчастной Польше? Талейран знал, куда бить. Знал, как. Сначала он становится нужным. Потом из просителя превращается в полноправного участника. Затем – Франция не только выходит из дипломатической изоляции, но и заключает союзы.

3 января 1815-го Австрия, Англия и Франция подписывают тайный договор, направленный против России и Пруссии. И это – своеобразный рубеж в работе конгресса. Взаимное недоверие усиливается, склонность к компромиссам, парадоксальным образом, усиливается. Они будто что-то предчувствуют. Развязку, но какую?

…Наполеон, разумеется, о тайном договоре не знал. Но он очень хорошо знал Талейрана, великого мастера сыграть на противоречиях. Там, где Хромой бес, они точно есть. Даже если их нет – он создаст. Мог ли император надеяться на то, что противоречия – непреодолимые? Мог. В феврале 1815-го, камердинер Маршан, зайдя в кабинет Наполеона, увидел такую картину. На полу разложены карты Юга Франции. Рядом с императором – хмурый генерал Друо. Они составляют план.

В феврале Каслри покинул Вену. Вынужденно. В Англии началось что-то вроде парламентского кризиса. До отставки кабинета дело пока не дошло, но и премьер, и министры, а в особенности Каслри подвергались столь резкой критике, что нужно было оправдываться. Лично. Место представителя Англии на Венском конгрессе отдали герцогу Веллингтону.

Глава третья «Вам предстоит вновь спасти мир…»

Говорят, что больше всего отъезд Каслри расстроил художника Жана Батиста Изабе. Он почти завершил грандиозную картину – «Заседание Венского конгресса». Сюжет вымышленный – персонажи, изображенные на ней, вместе никогда, кроме как на картине, не собирались. Однако к делу Изабе подошел ответственно, тщательно продумал расстановку, позы. Все – на подобающих местах. Меттерних, Каслри, Талейран… И тут вдруг приезжает Веллингтон!

Переписывать картину Изабе не мог, среди каких-то второстепенных персонажей герцога не спрячешь. Изабе проявил изобретательность. За стол Веллингтона уже не посадишь, и художник поставил его к окну, на видное место. Есть такая байка. Герцог, дескать, категорически отказывался позировать в профиль, из-за своего выдающегося носа. Изабе убедил его, что в профиль герцог похож на самого короля Генриха IV. Веллингтон согласился и сказал художнику: «Да вы, месье, большой дипломат. Это вам надо на конгресс».

А надо ли было Веллингтону? С весны 1814-го и практически до конца жизни Железный герцог – одна из ключевых фигур в европейской политике. После Ватерлоо его и без того высокий авторитет стал просто непререкаемым. Веллингтону нередко приходилось играть роль арбитра в ситуациях, которые принято называть деликатными. Уже после трагической смерти Каслри хитрый Каннинг, который, вообще-то, не сильно любил герцога, тем не менее охотно использовал его в качестве тяжелого орудия.

Однако, повторим, искусным дипломатом Веллингтон не был. Ему далеко до Меттерниха, того же Каннинга, а уж тем более – Талейрана. Интриги, тонкие хитросплетения – в этом герцог откровенно слаб. Но он и не просто исполнитель.

Веллингтон-военачальник умел просчитывать партию на несколько ходов вперед. В дипломатии действовал прямолинейно, прямо как сражавшиеся с ним на Пиренеях французские маршалы. Сильные качества герцога – здравый смысл, работоспособность и преданность делу – на дипломатическом поприще оборачивались и плюсами, и минусами.

Герцог – человек с убеждениями. Сформировались они в Индии и на Пиренеях. Сформировались у генерала, а не у политика. В этом они схожи с Наполеоном. Величие Талейрана заключалось в том, что он мог проводить любую внешнеполитическую линию. Веллингтон всегда отстаивал раз и навсегда избранную. Меттерних, вроде бы, делал то же самое. Только герцог, в отличие от него, никогда не маскировал свои убеждения.