Железный Гулаг

Мягкие чуть влажные губы Келли и теплота её тела в моих объятиях лишили меня ощущения реальности и способности двигаться. Я целовал её и не мог остановиться. Весь мир, прошлый и настоящий, как будто исчез, оставив нас одних на земле. Чувство любви окутало наши тела невесомым облаком и, подхватив, закружило под звёздным небом.

Глава 6.

Дом выдержал. Наступившее утро в мягкой кровати, с нежным обнажённым созданием, мирно сопевшим у меня на груди, показалось очередным обманчивым сном. Оглядев залитую солнцем комнату и боясь пошевелиться, что бы ни разбудить Келли, я вновь закрыл глаза. Воспоминания вчерашнего вечера и сегодняшней ночи потихоньку возвращались ко мне, наполняя мою душу блаженством. Хотелось лежать в обнимку с ней и не вставать весь день. «Зачем нужна повседневная жизненная суета, когда нам так хорошо вдвоём в постели? Зачем разговаривать, если мы молча наслаждаемся друг другом? И вообще, зачем нужны другие люди вокруг нас? Они только мешают нашему счастью». Я представил, будто мы находимся на необитаемом острове и никого вокруг на тысячи километров. Просыпаемся под открытым небом, и после неземных ощущений от утренних любовных объятий, купаемся в теплом океане. Затем готовим завтрак на костре. Келли молчит и ни о чём меня не спрашивает. Я тоже молчу. Мы понимаем друг друга без слов на телепатическом уровне. Как Адам и Ева в раю…. Хотя, нет, не получается. По библейским законам грех уже окутал нас, и в Эдеме нет нам больше места. Неправильный закон. Люди страстно любящие друг друга должны жить в раю. А вот когда любовь поутихнет и перейдёт почти в родственные отношения или совсем пройдёт, вот тогда милости просим на выход….

Мои мечты прервались. Ангел, отдыхающий у меня на груди, просыпался. Бессмысленно описывать пробуждение двух влюблённых. Сотни тысяч писателей всего мира сделали это за меня намного красочней и поэтичней. Но у любой сказки есть конец. Наступает время реальной жизни. Вновь сигнал машины Эшли под окном вернул нас в этот бренный мир. Взглянув на часы, мы поняли, что чертовски опаздываем на похороны.

Как сторонний свидетель сегодняшних событий, я сел на заднее сидение автомобиля. Келли представила нас друг другу. Лет тридцати, чуть повыше подруги, полненькая, Эшли была приятной на внешность. Небольшой прямой нос и короткая причёска, типа каре могли незнакомого человека ввести в заблуждение, что перед ним – серьёзная девушка, но игривый огонёк в глазах и не закрывающийся рот представляли её в противоположенном свете. После нескончаемого потока упрёков в адрес Келли за опоздание, она переключилась на меня:

– Сколько Вам лет, Алекс, если не секрет?

– Сорок шесть вроде.

– А почему Вы такой бледный?

Келли предательски молчала. Бесцеремонность её подруги не застала меня врасплох. Я, учитывая возраст и легкомыслие собеседницы, наполовину шутя наполовину всерьёз, стал придумывать всякие небылицы. Ведь всегда можно было сослаться на шутку.

– Понимаешь, Эшли, я три года безвылазно ходил в море на подводной лодке. И вот в связи с землетрясением нам пришлось пришвартоваться к берегу. Отсюда и бледность лица, сказались нехватка кислорода и солнечного света.

– А разве так подолгу служат?

– У нас было спецзадание по всему миру. Секретное.

Наступила пауза. Серьёзность, с какой прозвучал ответ, обескуражили не только Эшли, но и Келли. Многозначительный взгляд последней привёл меня в смущение, но я не улыбнулся, давая понять, что пошутил. Наоборот, принял задумчивый вид, в уме рассуждая о неплохой «легенде», пришедшей случайно мне в голову.

Кладбище находилось за городом и отличалось от нашего погоста отсутствием ограждений могил. Это было ровное поле с надгробиями из одинаковых прямоугольных гранитных плит. Хоронили несколько человек. Мы шли под руку с Келли, а Эшли впереди. Подойдя ближе к церемонии, я остался в её конце. Подруги прошли дальше к открытым гробам, где священник читал проповедь. Человек сорок пятьдесят присутствующих граждан городка закрывали видимость происходящего. Но мне, по большому счёту, было всё это не интересно. Хоронили незнакомых людей, отдавая почести и отпевая, как положено, а мои товарищи сгинули под землёй в полной неизвестности и забвении. И нельзя даже святого отца попросить помолиться за их души. Обида и отчаяние сверлили мою совесть тогда и сверлят по сегодняшний день.

Моё самобичевание прервал мужчина, лет шестидесяти, среднего роста, худощавый, чуть ниже меня с вьющимися с проседью волосами до плеч и открытыми ушами. Он подошёл неожиданно откуда-то из толпы. Его волевое лицо с аккуратно постриженной бородой и усами, выражали силу характера и привычку не подчиняться общепринятым правилам. Хотя умный и проницательный взгляд зеленоватых глаз говорил о его достаточной интеллигенции. Ярко выделяющиеся мешки под глазами делали его старше своих лет. На нем была короткая кожаная куртка и джинсы.

– Здравствуйте. Вы друг Келли? Заметил вас вместе. Я её отец.

«Перебор со знакомствами в один день, – пронеслось в мыслях. – И ему врать придётся». Но вслух, поздоровавшись, сказал: