Железный крест

— Мне необходимо время, — ответил Штрански. — Что бы ни случилось, вы должны поговорить с Брандтом до того, как к нему придет Штайнер. Скажите полковнику, что я отказываюсь от Железного креста, поскольку считаю ниже моего достоинства носить награду, подкрепленную подписью низшего по рангу, чье возмутительное поведение граничило с откровенным неповиновением. Завтра я намерен отправить по этому поводу письменный рапорт в штаб полка. Ты также скажешь командующему, что я ни за что на свете не стану заискивать перед человеком с преступным прошлым, у которого есть все основания для того, чтобы желать мне зла, потому что моего единственного слова будет достаточно, чтобы отправить туда, где ему самое место, а именно — к стенке.

Трибиг ахнул от страха:

— Но герр полковник Брандт…

Раздраженным взмахом руки Штрански не дал ему договорить.

— Герр полковник, — произнес он, чеканя каждое слово, — будет не в состоянии проигнорировать обоснованную жалобу командира батальона. Я устал от того, когда какой-то глупый ефрейтор воспринимает меня как бестолкового мальчишку, полагая, что находится под покровительством командира полка. Если моя жалоба не будет принята, я буду вынужден закрыть глаза на субординацию и обратиться непосредственно к командиру дивизии. Я хочу, чтобы вы повторили все, что я сказал, полковнику, причем слово в слово.

— А вы бы не могли вручить мне вашу жалобу в письменном виде? — робко спросил Трибиг.

Штрански презрительно ухмыльнулся:

— Думаю, что обойдемся без нее. Стоит им что-то написать, как эти умельцы тотчас найдут повод обернуть против меня мои же собственные слова. Думаю, хватит и того, что завтра утром я подам письменный рапорт по поводу выходки Штайнера. А теперь повторите, что вы должны сказать полковому начальству.

Штрански сел, а Трибиг, не зная, куда деть себя от неловкости, повторил его слова, которые вкратце успел записать на клочке бумаги. Когда он закончил, гауптман удовлетворенно кивнул.

— В целом это как раз то, о чем мы с вами говорили сегодня днем, когда обсуждали наши действия в том случае, если Штайнер откажется поставить свою подпись. Быть может, сказано в более сильных выражениях, но это не повредит. Нельзя позволять себя унижать. В жизни самое главное — идти в наступление. Ступайте прямо сейчас.

Трибиг спешно покинул командный пункт. Сначала он вернулся к себе, затем пошел проверить, как идут дела у Штайнера. Тот уже стоял по грудь в яме.

— Вылезай, тебя ждут в штабе полка! — сказал ему Трибиг, но Штайнер лишь равнодушно посмотрел в его сторону.

Надо сказать, взводный весьма умело скрыл свое удивление, хотя, сказать по правде, плохо понимал, с какой стати он понадобился полковнику в столь поздний час. Поскольку Трибиг, ничего не объяснив, решительно зашагал дальше, Штайнер не стал задавать вопросов. Он лишь пожалел, что безоружен, поскольку у Трибига был при себе пистолет. Но уже в следующее мгновение на его губах заиграла презрительная улыбка. Главное — не поворачиваться к Трибигу спиной, и этот ублюдок ни за что не решится потянуться за оружием.

Тем временем они миновали с десяток узких, темных улочек, и Штайнер постепенно утратил ориентацию в пространстве. Время от времени то перед одной, то перед другой дверью им попадался сонный часовой, который вопрошающе смотрел в их сторону. Наконец из лабиринта жилых домов они вышли на темную улицу, обсаженную с обеих сторон деревьями. Штайнер украдкой посмотрел на часы — как оказалось, они шли по городу вот уже двадцать минут. В следующее мгновение голос из темноты велел им остановиться.

— Это штаб полка? — спросил Трибиг. Штайнер разглядел неясный силуэт. Приблизившись к ним, часовой спросил пароль.

— Кубань! — ответил Трибиг и поспешил добавить: — Нас ждет командир полка.

По всей видимости, к этому моменту часовой узнал офицерскую форму и щелкнул каблуками. Справа от них белела стена. Они прошли в ворота, которые охранял еще один часовой. Невысокое крыльцо привело их к парадной двери. Войдя в нее, они оказались в длинном коридоре.

— Подожди здесь! — велел Трибиг.

Штайнер засунул руки в карманы. Пока они шли по темным улицам, он успел успокоиться и теперь с презрительной усмешкой на губах наблюдал, как лейтенант робко постучал в дверь. Но никто не откликнулся на его стук, никто не предложил им войти. Вместо этого на пороге вырос Кизель. Увидев Трибига, он удивленно выгнул брови. Затем он заметил Штайнера. На какую-то долю секунды показалось, что по лицу его пробежала слабая улыбка. Но поскольку Штайнер не был в этом уверен, он медленно вынул руки из карманов.

— Вы хотели видеть меня? — спросил Кизель у Трибига.

— Меня послал гауптман Штрански, — ответил тот. — Я должен поговорить с командиром полка.

Лицо Кизеля приняло сдержанное выражение.

— По какому поводу? — поинтересовался он официальным тоном.

— По поводу… — Трибиг покосился на Штайнера и умолк. Однако спустя секунду вновь набрался мужества: — Я прошу разрешения лично поговорить с командиром полка по официальному вопросу.