Железный крест

— Святой Василий! — прошептал Владимир Игнатьев. Ему было жарко под толстым ватником, все его тело покрылось испариной. От пота, заливавшего лоб и лицо, щипало в глазах. Немец сидел неподвижно. Но стоит ему слегка повернуть голову, как он тотчас заметит его. Тогда все усилия можно считать напрасными, и получится, что Ниночка напрасно пожертвовала собой ради его побега. Этого никак нельзя допустить. Морщинистое лицо Владимира Игнатьева напряглось, кулаки сжались от злости. Он должен убить немца, отобрать у него автомат и пробиваться в Крымскую. Причем прямо сейчас, медлить нельзя ни секунды. Приготовившись к прыжку, Игнатьев заметил, как немец пружинисто встал, секунду помедлил и потянулся за автоматом. В это мгновение старик подрубленным деревом обрушился на него, увлекая его за собой на землю.

Хотя нападение было полной неожиданностью, Штайнер отреагировал на него мгновенно. Даже упав, он сумел повернуться и узнал нападавшего. Когда руки русского старика вцепились ему в горло, Штайнер вывернулся и надавил пальцами на глазные яблоки русского. Тот вскрикнул от боли и ослабил хватку. Штайнер откатился в сторону и вскочил на ноги. Русский оказался проворнее — он успел метнуться в кусты и тут же скрылся из вида. Взводный бросился к тому месту, где должен был находиться его автомат, и, упав на землю, спрятался за деревом. Хотя он почти сразу пришел в себя, драгоценные секунды были упущены. Схватив автомат, Штайнер наугад открыл огонь по подлеску и стрелял до тех пор, пока не опустошил весь магазин. Подняв голову, он прислушался к внезапно наступившей тишине. Откуда-то издали до его слуха донесся треск ломаемых веток, однако вскоре снова стало тихо.

Еще несколько секунд Штайнер стоял, прислушиваясь. Бессмысленность преследования была очевидна. Для того чтобы поймать беглеца в лесной чаще, потребовалась бы примерно рота солдат. Штайнер, мрачно улыбаясь, принялся отряхиваться. Для того чтобы командовать взводом, подумал он, нужно иметь мозгов побольше, чем в черепушке у Шнуррбарта. Поделом этому болтуну, пусть сам на своей шкуре испытает, что такое доля взводного. Она наклонился за ранцем, который отлетел в сторону при схватке с русским. При этом у него из кармана выпала какая-то бумага. Штайнер замер на месте. Карта, подумал он, карта осталась у меня. Без карты Шнуррбарту ни за что не пробиться к батальону. Штайнер с ненавистью посмотрел на чащу леса, проклиная себя за беспечность — ему давно следовало сказать солдатам, где находятся новые позиции батальона. Или, по крайней мере, он должен был сообщить им, что обойти Крымскую можно только с севера. К югу от города тянутся непролазные болота. Чем дольше Штайнер думал об этом, тем более очевидной становилась допущенная им ошибка. Шнуррбарту придется тяжело. И все же если он, Штайнер, вернется к остальным и принесет карту, то они его уже так просто не отпустят. Больше всего он боялся взглядов, которыми на него посмотрят товарищи. Что скажет Крюгер? Или Голлербах, или Дитц? Что он прочитает в глазах Дитца? Впрочем, деваться некуда, придется возвращаться. Без карты им никак не обойтись. То, как он поступит дальше, зависит от обстановки, которая сложится при его возвращении во взвод.

Его последующие действия были быстрыми и обдуманными. Он вставил в автомат новый магазин, собрал вещи и зашагал по тропинке обратно к мосту, на котором остановился и осмотрелся по сторонам. Не увидев караульных, он покачал головой и бросил взгляд в сторону домов. Там было необычайно тихо, а сами дома казались покинутыми. Тревога Штайнера усилилась. Взвод не мог не заметить бегства русского. Перейдя на другую сторону, Штайнер увидел лошадей. Опустив головы, они стояли, привязанные к коновязи последнего дома. Штайнер облегченно вздохнул. Взвод не мог уйти без лошадей, следовательно, солдаты все еще остаются на прежнем месте. Решимость взводного окрепла, хотя тишина все еще казалась ему подозрительной. Он осторожно приблизился к избе, в которой должны были содержаться пленные.

Проходя мимо первого дома, Штайнер услышал сдавленный стон. Он быстро обернулся и внимательно посмотрел на окна. Стон больше не повторился. Штайнер на цыпочках поднялся на крыльцо, вошел в сени и остановился, прислушиваясь. Стон раздался снова. Он прозвучал тише прежнего, но был явственно различим. Скорее движимый любопытством, чем ощущением опасности, он приблизился к двери, тихонько приоткрыл ее и засунул голову внутрь комнаты. От представшего перед ним зрелища у него перехватило дыхание. Секунду спустя, когда Штайнер вышел из дома, лицо его было красным от смущения. Вот, оказывается, в чем дело, угрюмо подумал он. Так вот почему здесь так тихо. Он бросился к соседнему дому, взлетел на крыльцо, распахнул дверь кухни и в изумлении застыл на пороге. Затем поднял автомат к потолку и дал очередь.

Солдаты инстинктивно бросились на пол, но в следующую секунду заметили Штайнера, который стоял в дверях с дымящимся автоматом в руках.