Железный крест

— Представление окончено, — холодно проговорил он. — Аплодисменты стихли, и публика направляется к выходу. Знаешь, что происходит после этого? — Он заметил, как тело Цолля напряглось, и поднял автомат. — Ты не понял меня. Спектакль окончен. А когда спектакль окончен, то опускается занавес — вот так! — С этими словами он принялся медленно закрывать дверцу. Затем захлопнул ее полностью, закрыл на деревянную задвижку и сделал шаг назад. — Если издашь хотя бы один звук, я выстрелю через дверь.

Подойдя к шкафу сбоку, он немного отодвинул его от стены. Оттащив его еще дальше, он протиснулся между стеной и задней стенкой шкафа. Затем, упираясь спиной в стену, мощным толчком опрокинул его. Шкаф с грохотом обрушился на пол, подняв облако пыли. Женщина испуганно вскочила и недоуменно переводила взгляд со Штайнера на упавший шкаф. На несколько секунд в комнате повисла тишина, которую вскоре нарушили крики и удары кованых сапог Цолля по стенкам его импровизированной темницы. Штайнер стукнул по шкафу прикладом автомата, и шум тут же прекратился.

— Хватит! — крикнул Штайнер. — Прекращай! Ничего с тобой не случится, если немного посидишь здесь. Я оставлю тут с тобой эту бабенку.

Он повернулся к женщине и схватил ее за запястье. Она вырвалась и тут же присела, прикрывая руками свою наготу. В ее глазах горела все та же ненависть, и Штайнер задумался о судьбе, которая ожидает Цолля. Какое-то мгновение он боролся с собой, затем его лицо отвердело и приняло суровое выражение. Он поднял автомат Цолля и шагнул к двери. У самого порога он наступил на брошенную на пол гимнастерку. Это была военная форма, принадлежавшая женщине. Штайнер остановился. Ему неожиданно пришла в голову одна интересная мысль. Он наклонился, поднял одежду и задумчиво осмотрел ее. Затем улыбнулся и вышел из дома.

Взвод был уже готов выступать в поход. Солдаты по-прежнему находились на кухне и наблюдали за Керном. Он лежал на полу с закрытыми глазами и стонал. Над ним нагнулся Шнуррбарт. Он расстегнул китель Керна и, вытащив из штанов рубашку, обеими руками массировал волосатый живот бывшего хозяина гостиницы. Остальные собрались вокруг них и обсуждали прием джиу-джитсу, которым воспользовался в драке Крюгер. Судя по всему, Керн постепенно приходил в себя, во всяком случае, стонать он перестал. Затем он сразу открыл глаза и попытался подняться.

— С добрым утром! — усмехнулся Шнуррбарт.

Керн непонимающе посмотрел на него. После того как он заметил Крюгера, к нему вернулась память.

— Что тут, черт побери, происходит? — проворчал он, снова бросив взгляд на Шнуррбарта, который продолжал массировать ему живот, Керн ничего не понимал, ведь совсем недавно он оседлал Крюгера и вцепился ему в горло. Что было дальше, Керн не помнил. Увидев улыбающиеся лица остальных солдат, он оттолкнул руки Шнуррбарта и вскочил на ноги. В это мгновение в кухню вернулся Штайнер. Он подошел к столу и разложил на нем русскую военную форму.

— Ты в порядке? — спросил он у Крюгера.

Тот поправил перекинутую через плечо патронную ленту и убрал со вспотевшего лица прядь волос.

— Более или менее, — сообщил он.

— Будем надеяться на лучшее. Пойдем со мной, — сказал Штайнер, и они вошли в комнату, где находились пленные. Разговоры тут же стихли, и женщины настороженно посмотрели на вошедших. — Скажи, чтобы они разделись! — приказал взводный.

Крюгер бросил на него удивленный взгляд, думая, что ослышался. Когда Штайнер нетерпеливо повторил приказ, он пожал плечами и заговорил с женщинами. Их лица тут же побледнели, они принялись неловко переминаться с ноги на ногу, но так и не выполнили приказа. Штайнер поднял автомат и, направив ствол в пол, дал короткую очередь. Женщины испуганно взвизгнули.

— Если они не разденутся сами, то мы их разденем одну за другой, — громко пообещал Штайнер. — Скажи им, что мне нужна их одежда. На их целомудрие никто посягать не будет.

Крюгер ухмыльнулся. Он еще не понимал, зачем взводному понадобилась форма, однако оборот, который принимала ситуация, позабавил его. Его голос звучал насмешливо-язвительно, когда он переводил слова Штайнера. На этот раз женщины подчинились сразу. Они судорожно принялись снимать гимнастерки, даже не расстегивая пуговиц. Когда остальные солдаты, встревоженные выстрелами, заглянули в комнате, то в удивлении застыли на месте. Женщины уже сняли сапоги и теперь стаскивали с себя штаны. Изрядно потрепанные нижние рубахи почти не скрывали их грудей. На некоторых были женские трусы, однако большинство оказалось в длинных мужских подштанниках. Полуголые, они стояли перед немецкими солдатами, бросая на них полные ненависти взгляды. Мааг провел языком по губам.

— О боже! — пробормотал он. От увиденного его тело покрылось гусиной кожей. Когда он посмотрел на стоящих рядом с ним солдат, то заметил, что те находятся в таком же состоянии. На их лицах была написана откровенная похоть.