Жемчужина короны

— Вы думаете, это заставит их платить? — спросил тот, кто начал разговор.

— Если рабочие будут стойко держаться, хозяевам придется пойти на уступки, — бойко отпарировала Бетси. — Вы сами вон не бастуете, а результатами забастовки наверняка будете пользоваться. А почему бы вам, конторским мальчикам, тоже не объявить забастовку и не поддержать рабочих? — и по насмешливому тону, каким она произнесла слова «конторские мальчики», ее собеседники поняли, что Бетси имеет в виду рассыльных, самую низкооплачиваемую и отсталую категорию конторских служащих.

— Конторские мальчики! — ехидно засмеялся рабочий с нефтепромыслов.

Вернулись музыканты. Бетси и оставшиеся гости обступили их, расспрашивая о пожаре.

— Пойдем потанцуем! — вдруг воскликнула Бетси, увлекая всех за собой. — Калипсо! — крикнула она музыкантам.

Музыканты заиграли. Гостей осталось не так много, и танцующие могли развернуться вовсю. Вскоре танцы превратились в буйную вакхическую пляску. Танцующие образовали круг и, откидывая корпус то вперед, то назад, поднимали над головой сцепленные руки, отбрасывали их в одну сторону, наклоняя корпус в другую, вихляли бедрами, а затем, обхватив друг друга за талию, покачиваясь из стороны в сторону, подпрыгивали, кланялись, выделывали замысловатые па народного танца Банго и в полном экстазе и отрешенности от всего отдавались охватившему их стихийному веселью. И самозабвенней всех плясала Бетси. Позабыв о необходимости хранить респектабельность, подобающую ей, как учительнице, она упивалась весельем, удивляя и приводя в восторг гостей.

— Посмотрите на Бетси, посмотрите! — кричали они, смеясь, и указывали на нее пальцами. Громкие взрывы смеха заглушали музыку и ритмичный топот ног. В начале такта все дружно хлопали в ладоши, подхватывая четырехтактный ритм калипсо. Домик содрогался. Наконец музыка смолкла.

— Девочка! Мы и не думали, что ты такая мастерица плясать, — обступив Бетси, говорили ей восхищенные гости.

— Может, кому не нравится, так пусть думает, что хочет! — крикнула запыхавшаяся Бетси и громко, вызывающе рассмеялась.

Толпа на улице уже не обращала внимания на веселье в доме Бетси Соломон. После короткого отдыха музыканты снова заиграли. Но то, что творилось на улице, настолько занимало мысли танцующих, что, как только перед домом, заглушая музыку, послышался пронзительный скрежет тормозов, все головы мгновенно повернулись к окнам.

Музыканты перестали играть.

— В чем дело, что с этими парнями? — заглушая возгласы недовольства, спросил мужской голос. И тут же наступила глубокая тишина — в комнату вошли двое молодых парней, поддерживая третьего: третий был Француз. Кровь текла у него по лицу, окрашивая в темно-красный цвет грязную рваную рубаху.

Нижняя челюсть бессильно отвисла, взгляд остекленел и погас. Кое-кто из гостей знал Француза. Они видели его на собраниях Рабочей лиги. Они помнили человека, который с налитыми кровью глазами потрясал кулаками перед слушателями, словно они были его лютыми врагами, исступленно кричал с трибуны, то поднимаясь на носки, то опускаясь на корточки и сердитым жестом подтягивая брюки. Теперь, поддерживаемый двумя товарищами, он почти потерял сознание; зияющая рана на голове вызвала у всех чувство ужаса и растерянности.

— Мисс Бетси, помогите... Помогите остановить кровь! Надо уложить его, — сказал один из парней, поддерживавших Француза.

— Полиция избивает рабочих, она прогоняет их с промыслов, — рассказывал в это время гостям его товарищ. Говорил он скупо, неохотно, словно хотел сберечь каждую каплю гнева, чтобы дать ему выход потом, когда его руки будут свободны от Француза.

Но что случилось с Бетси, храброй и бесстрашной Бетси, которая всегда была находчива и за словом в карман не лезла? Она вдруг потеряла голову, дико закричала и бросилась вон. Она заколотила кулаками в дверь комнаты, где прятался Лемэтр. Не показываясь, он сразу впустил ее.

— Француз... о боже! Полиция избила его... он весь в крови! Полиция придет сюда! Пусть он уходит!.. — бессвязно выкрикивала она, ломая в отчаянии руки и воздевая их к небу.

Лемэтр грубо тряхнул ее.

— Что с тобой! Опомнись! — прикрикнул он на нее. — Немедленно веди его сюда.

— Нет, ни за что! За ним придет полиция!..

Но совсем обессилевшего Француза уже подвели к двери и кто-то дергал ручку.

— Впусти его! — приказал Лемэтр.

Бетси, продолжая всхлипывать, неохотно выполнила его приказание. Впустив в комнату парней, поддерживавших Француза, она тут же выбежала и плотно закрыла за собой дверь. Друзья пытались успокоить ее.

— Здесь ведь не больница, — жаловалась она, напуганная и разгневанная. — Пусть везут его в больницу! И без него неприятностей по горло. Вы думаете, мне хочется, чтобы сюда пришла полиция? Я на государственной службе...

Внезапно дверь комнаты, где прятался Лемэтр, отворилась. Не думая о том, что он выдает себя, на пороге появился Лемэтр и сердито прикрикнул на Бетси:

— Перестань хныкать! Где бинты? Ты хочешь, чтобы он истек кровью?..

И снова плачущая Бетси беспрекословно выполнила все, что он велел.