Жемчужина короны

Янки радостно приветствовал Лемэтра. Четыре года назад, когда он только открывал свою лавку, он попал в лапы к богатому китайцу-коммерсанту. Лемэтр помог ему хорошим советом, и с тех пор Янки с большим уважением относился к Лемэтру.

В последнее время до Лемэтра стали доходить слухи, что Янки участвует в крупных спекуляциях опиумом. Хорошо зная его, Лемэтр понимал, что, хотя Янки и отодвинул в сторону весы, делая вид, будто не намерен больше заниматься делами, раз пришли его друзья, он на самом деле не переставал внимательно следить за всем, что творилось в лавке, за теми, кто входил и выходил из нее. Руки у него были широкие в кисти, пухлые и необычайно подвижные, с короткими сильными пальцами. Когда одна из них сметала с прилавка просыпавшиеся рисовые зерна, другая уже бросала их в ящик и доставала с полки банку консервированной кеты. Потом пальцы Янки вдруг начинали отбивать дробь по прилавку и скрывались под фартуком. Это движение и круглая, полусогнутая жирная спина китайца создавали впечатление, будто он все время что-то прячет.

— Хотите выпить, лебята? — спросил он. Прозвище Янки он получил за свою привычку употреблять американские жаргонные словечки. Этому он научился в Нью-Йорке, где прожил восемь лет.

Он провел гостей в комнатку за лавкой, доверху забитую товарами. Здесь было тесно и жарко; от смешанного запаха соленой рыбы, бакалейных товаров, лука, муки и солонины спирало дыхание.

— Ваша длуга? — с внезапной подозрительностью спросил Янко у Лемэтра, кивнув на Попито. Как и многие китайцы, он говорил на ломаном английском языке и не выговаривал букву «р».

— Один из моих лучших друзей, — ответил Лемэтр, похлопывая Попито по плечу.

— Зовут как?

— Попи.

Лицо Попито расплылось в широкую приветливую улыбку, и он протянул китайцу руку.

— Как поживаете?

Пухлая рука Янки не ответила на пожатие, но в глазах китайца сверкнули искорки смеха.

— Безработный, — пояснил Лемэтр, открывая бутылку пива.

— Давно? — полюбопытствовал Янки.

— Скоро шесть месяцев, — ответил Попито.

— А-а, — протянул Янки и окинул Попито внимательным взглядом. — А где лаботала? А, у Долларда. В таможня?

— Нет, но и эта работа мне знакома, — поспешил ответить Попито.

— Нет, нет, для вас у меня нет лабота, — засмеялся Янки, и глазки его снова спрятались в узких щелках. Он без всякого стеснения давал понять венесуэльцу, что таких, как он, невыгодно брать на работу.

Два приказчика, работавшие у Янки, закрывали лавку, а сам он продолжал беседовать с гостями, пока они закусывали. Лемэтр расспрашивал китайца о его делах: Янки недавно открыл еще и прачечную.

— Ты теперь, должно быть, купаешься в деньгах, — говорил Лемэтр тоном, в котором слышались и зависть, и насмешка.

— Купаюсь в деньгах? Я забыла, когда делжала их в руках в последний лаза! — со смехом ответил Янки, и его беспокойные руки забегали по поверхности маленького соснового столика, за которым сидели гости, словно старались собрать с него невидимые, но драгоценные крошки.

— Может, хоть теперь разрешишь нам пользоваться залом бесплатно? — спросил Лемэтр и начал втолковывать Янки, как много должна сделать Негритянская лига для рабочих. — У нас нет денег. Очень трудно платить за аренду помещения. Ты мог бы помочь нам, дав немного денег. Если нам удастся добиться повышения зарплаты, рабочие принесут эти деньги в твою лавку. Посмотри на Попи, у него нет и цента, чтобы купить кусок хлеба.

Но Янки только посмеивался.

— Вот хитлец! Вот умница! — говорил он Попито и похлопывал Лемэтра по руке. Но, прежде чем уйти, Лемэтр все же уговорил Янки разрешить им раз в неделю пользоваться залом бесплатно.

— Только чтобы никаких длак... — поставил условие Янки и, выразительно тряхнув головой, снова залился смехом.

Лемэтр попытался выудить у него еще долларов пять, но безуспешно.

— В длугой лаза, заходите челез месяца, — уклончиво ответил китаец.

Попито и Лемэтр распрощались и вышли.

На улице их встретил грохот барабанов. Движение застопорилось. Грузовик с прицепом, груженным трубами, пытался проехать вдоль шеренги автомобилей и автобусов, выстроившихся у тротуара, но вынужден был тоже остановиться, так как улицу пересекали три автобуса. Это был индийский свадебный поезд. Из автобусов доносились песни, грохот барабана, звон цимбал. Музыка была такой веселой и заразительной, что маленькие мальчуганы на улице стали приплясывать под нее. Однако внимание большинства пешеходов привлекала не индийская свадьба, а большой сверкающий черный лимузин, остановившийся позади грузовика с прицепом. За рулем сидел шофер в ливрее и фуражке с блестящим козырьком. На заднем сиденье, откинувшись, расположился широкоплечий загорелый англичанин с резкими чертами сурового лица и при свете верхней лампочки просматривал какие-то бумаги.

Лемэтр указал на него Попито:

— Майор Боттомли, мой прежний хозяин. Большая шишка на здешних нефтепромыслах.

Мальчишки наперебой старались коснуться сверкающей поверхности лимузина. Чернокожие юноши с восхищением смотрели на обтекаемые линии кузова машины.