Жемчужина короны

— Вот это машинка! Цилиндров восемь, не меньше! — восклицали они и, стараясь отгадать возможную мощность машины, невероятно преувеличивали ее. Грузовик с трубами тронулся, за ним мимо глазеющих парней мягко поплыл лимузин. Какой-то мальчуган вдруг вырвался вперед и коснулся рукой сверкающего заднего бампера. Его приятели завизжали от восторга, приветствуя смельчака.

Пройдя несколько шагов, Лемэтр и Попито остановили автобус, идущий в Порт-оф-Спейн.

Две недели спустя Попито с Лемэтром снова приехали в Файзабад. На этот раз они привезли с собой подписной лист. Первым в списке стояло имя Камачо, а против него — сумма в десять долларов. Затем шли фамилии Джо и Андре; врач китаец дал два доллара. Янки знал его. Сам он долго смотрел на лист, обдумывая, как поступить, но потом засмеялся, словно говоря: «Что ж, вы меня поймали», — и внес пять долларов.

Когда Попито остался с ним наедине — Лемэтр ушел наверх, на собрание, — Янки начал расспрашивать его:

— Ты женат? Нет? Это холосо. Женат, когда нет денег, — это очень плохо. Живется тяжело?

— Дай мне работу, — ответил Попито, хлопнув рукой по прилавку, и смущенно засмеялся.

Янки ласково поглаживал гладкую поверхность прилавка.

— Плиходи в длугой лаза, — ответил он так же неопределенно и уклончиво, как и тогда, когда Лемэтр попросил у него денег. Однако Попито ушел, окрыленный надеждой. Через неделю он снова был у Янки, на этот раз совсем один.

Был полдень.

— Плиходи, когда заклываю лавка, — сказал ему китаец.

Попито бродил по поселку, чувствуя себя здесь одиноким и чужим, валялся в тени на траве у обочины дороги и курил. Горькая усмешка появлялась у него на губах всякий раз, как он думал: скажи ему кто-нибудь полгода назад, что ему доведется работать у хитрого и пронырливого китайца, вроде Янки, он не поверил бы... Но, может быть, Янки предложит ему заведовать прачечной?

И снова ему вспомнилась его прежняя жизнь — теперь она казалась почти хорошей. Но он понимал, что прошлого не вернуть.

В половине седьмого он снова был в лавке китайца. На этот раз Янки провел его в комнатку, служившую ему спальней. Она непосредственно примыкала к прачечной и находилась в глубине ее, за стеклянными шкафами с готовым и выутюженным платьем. У одной стены стояла бамбуковая койка со сложенным вчетверо одеялом у изголовья. Над койкой был подвешен грязный гамак. Напротив была дверь, а у двери — маленький грязный стол и на нем — закопченная керосинка. Два обитых жестью сундука, один из которых был задвинут под стол, дополняли убранство комнаты. Янки вытащил из-под кровати складной садовый стул и пододвинул его Попито.

— Хочешь лабота в таможня? — спросил он.

— Да, любую работу, лишь бы мне платили деньги. Сколько вы собираетесь платить мне? — спросил Попито, решив запросить как можно дороже с этого сытого китайца. Но ответ обескуражил его.

— Двадцать доллала за каждый ящик, полученный с таможни без досмотла.

— А сколько бывает таких ящиков?

— Четыле, пять, шесть. Иногда больше.

— В месяц?

— Иногда в две неделя.

— Двести сорок долларов в месяц? Что же в этих ящиках?

— Не твое дело. Ящик имеет особый знака. Таможня отклоет его — никакой больше лабота.

Попито хмыкнул и уставился в пол, раздумывая,

— Это холосие деньги, — продолжал Янки.

— Что в этих ящиках? — резко спросил Попито — Опиум?

— Нет, нет, что ты! Ничего плохого.

— Когда вы хотите, чтобы я приступил?

— Завтла. Только молчок. Ни слова Бену. Понятно?

— Ладно.

Попито пытался обдумать этот шаг.

«Получая двести сорок долларов в месяц, я смогу помогать Аурелии и Негритянской лиге... Смогу сам немного приодеться. Почему он не хочет, чтобы знал Бен? Бен не одобрит… А что, если из-за этого я угожу в тюрьму?..»

Чувство ненависти и страха, смешанное с уважением, охватило Попито, когда он окинул взглядом крохотную каморку, в которой жил этот толстый китаец, жил один, во всем отказывая себе, и жадно накапливал деньги. Он был похож на паука, плетущего паутину и поджидающего, когда в нее попадет муха.

— А если я угожу в тюрьму? — в упор спросил он Янки.

— Не будет тюльма, не будет даже штлаф для тебя. Полиция следит за мной. Ты знаешь Дюка?

— Сыщик?

— Да. Плохой человека. Очень жестокий человека. Я видел, удалил молодая девушка в лицо. Надо остоложность. Он подозлевает.

— Кого, вас?

Янки засмеялся.

— Да. Но он меня боится. Он знает, я могу лассказать, как он белет взятка.

Попито вспомнил, как Дюк орудовал своей дубинкой в Вудфордском парке в тот день, когда был сорван митинг партии Буассона. У него неприятно похолодело под ложечкой.

А Янки продолжал:

— Испугался, палень? Что ж, я найду длугого.

— Испугался, говоришь? — с вызовом воскликнул Попито. — Когда я получу деньги?

— Как только ящики будут здеся.

— Покажите накладные.

Янки достал из сундука бумаги и показал Попито маркировку, которую он должен искать на ящиках.