Жемчужина короны

«После одной или двух поездок я всегда смогу отказаться», — думал Попито, пряча накладные во внутренний карман пиджака и поднимаясь со стула. Груз состоял из восьми ящиков с сухими фруктами и вином. Если все будет хорошо, завтра вечером у него в кармане окажется сто шестьдесят долларов.

Теперь Попито старался думать только об этом.

На следующий день он отправился в таможню Порт-оф-Спейна и отыскал чиновника, который должен был выдать ему ящики со склада. К великой радости Попито, чиновник оказался преисполненным достоинства мулатом, которого Попито немного знал. Попито самым дружеским образом поболтал с ним минут десять, не забывая выказывать ему необходимые знаки почтения, и где только мог называл его «господин начальник». Разыскав ящики, Попито подкатил их на тележке и подготовил для таможенного досмотра. Ловко открыв три ящика, Попито вынул две бутылки вина и коробку сушеных фиников и положил все это перед чиновником.

— Прекрасное вино, — доверительно прошептал он. — Вам понравится, вы разбираетесь в винах.

Чиновник поблагодарил одной лишь улыбкой и, подойдя к тележке, указал на один из ящиков.

— А здесь?

— То же самое. Открыть? — и Попито с готовностью поднял топорик. Сердце его бешено колотилось. В этот момент он готов был или расцеловать или смертельно возненавидеть этого чиновника. То был ящик, помеченный условным знаком!

— Ладно, не надо... — ответил чиновник. — Можешь заколачивать, — и, отойдя к столу, подписал накладные.

Когда все было закончено, машина нанята и ящики погружены, Попито вдруг почувствовал смертельную усталость. Он сидел в кабине грузовика рядом с шофером и, жадно затягиваясь, курил. Обычно разговорчивый и общительный, он на этот раз ни словом не обмолвился с шофером.

«Еще два таких рейса — и я заставляю этого сукина сына платить мне по сорок долларов за ящик», — подумал он и в сердцах выбросил окурок в окно кабины.

Глава XIII

Прошло уже более пяти месяцев с того дня, как миссис Элиас пришлось спасать мужа от сыновнего гнева.

В течение этого времени Джо не раз беседовал с матерью о своих планах.

— У меня только одно желание — попасть в Городской совет. Мне предстоит сыграть немалую роль в политической жизни этого острова, я уверен. И я не позволю, чтобы отец или кто-нибудь другой стал мне поперек дороги, — говорил он, раздраженно фыркая, и шагал по комнате, заложив руки за спину и сердито дергая плечами.

— Ну, конечно, Джо, ты прав, — громко поддакивала ему мать. — Только предоставь все мне, слышишь? Не трогай отца. Ты только напортишь и себе, и всем нам. Предоставь все мне, — и, взяв с толстых колен штопку, она снова принялась за прерванное занятие.

Разговор этот происходил в августе. Два дня спустя Джо уже снова спрашивал мать:

— Ты говорила с отцом, мама? Говорила?

— Сказала тебе, предоставь все мне. Помидор прежде следует подержать в горячей воде, а потом уже снимать с него кожуру.

Джо вздохнул и развел руками.

— Подходит крайний срок. Я должен уже сейчас выставить свою кандидатуру, чтобы меня успели занести в списки. Иначе я не смогу баллотироваться в ноябре.

— Не попадешь в этом году, Джо, попадешь в будущем. Понятно? Деньги ты получишь, я обещаю тебе это. Только не трогай отца.

Миссис Элиас ждала подходящего момента, чтобы заставить мужа выполнить ее волю. Она знала, что для этого надо только хорошенько напугать его. Однако, опасаясь каких-либо неожиданностей, она решила избрать иную тактику и попытаться добром уговорить мужа переписать один из домов на Джо и выдать сыну тысячу двести долларов из его доли наследства.

Но вдруг в один прекрасный день она узнала, что старый Элиас переписал один из домов на любовницу. Убедившись, что это не слухи, а достоверный факт, переваливаясь, как утка, она вкатилась к мужу в кабинет и, даже не закрыв за собой дверь, решительным голосом заявила:

— Мозес, мне надо поговорить с тобой! — Подтолкнув поближе к столу большое плетеное кресло, она уселась в него.

По ее тону Элиас почувствовал, что теперь ему не избежать неприятного разговора. Однако он изобразил на своем лице такое неподдельное изумление, что даже открыл рот.

— Что случилось? Что-нибудь произошло?

— Да, произошло! — громко воскликнула миссис Элиас, возмущенная таким лицемерием и совсем позабыв о своем решении спокойно побеседовать с мужем. — Твое родное дитя, твой старший сын!.. — начала она, с усилием сдерживая себя. — Мальчик несчастлив, ты это понимаешь? Он хочет попасть в Городской совет. Он неглуп, он умный мальчик. Ты и сам это прекрасно знаешь. — Хотя прошло уже тридцать лет с того дня, как она произвела на свет своего первенца, он все еще оставался для нее мальчиком. — Дай ему денег, ты слышишь, Мозес? Дай мальчику денег!

Элиас склонил голову набок. Это была его обычная манера, когда он собирался сказать что-нибудь злое и обидное. И это всегда выводило из себя миссис Элиас.

— О, дать ему денег, да? Дать ему тысячу двести долларов? — воскликнул он. — Ты думаешь, я просто так подбираю их на улице?

И он разразился коротким презрительным смешком.