Жемчужина короны

Иногда он водил ее на танцы. Желающих потанцевать с ней всегда было вдоволь, и она получала удовольствие оттого, что могла дерзко ответить опоздавшим: «Ты опоздал, мальчик. Этот танец я танцую с Фредериком. Не зевай в следующий раз». И она так весело смеялась, что невозможно было обижаться на нее. Молодые люди так и липли к этой веселой девушке с мелодичным грудным голосом и глазами, которые то светились неудержимым весельем, то сверкали гневом, то затуманивались тревогой. Они никогда не знали, чего ждать от нее, терзались этим и надоедали ей, кружась около нее, словно мухи около меда.

Однажды, когда Попито протанцевал с какой-то женщиной четыре танца подряд, Касси подозвала его и сказала:

— Уведи меня домой. Мне надоело здесь.

— Но сейчас только двенадцать часов, — ответил Попито, недоумевая, что могло ее так расстроить.

— Ты отведешь меня домой или нет? — уже резко спросила она.

— Ну, конечно, конечно. Идем. Но чем ты так расстроена?

Всю дорогу она шла молча и только вздыхала, потом вдруг проворчала что-то о том, что завтра надо рано вставать, а ляжет она опять поздно.

— Дай тебе волю, ты танцевал бы с этой женщиной всю ночь.

— Неужели ты приревновала?

— Я? — Касси невесело рассмеялась. — Какое мне дело до нее и до тебя тоже? Скажешь еще! Пфи!

Он обнял ее.

— Ну вот еще! — сопротивлялась она. — Идем домой. Я устала.

Но он не отпускал ее. Он чувствовал, как она дрожит, а голос ее вдруг стал робким, почти умоляющим... Спустя некоторое время она снова трепала его за уши и, обнявшись, они медленно шли домой.

Однажды он ушел, пообещав вернуться к вечеру. Она пришла домой, как обычно, в девять, разделась, легла и сразу же крепко уснула. Ночью, внезапно проснувшись, она пошарила рукой около себя и вдруг с ужасом поняла, что Попито нет рядом. Вокруг все спало крепким сном. Тишина и темнота плотно окутали все своим покровом, и безмолвие ночи давило Касси, наполняя ее сердце страхом. Она лежала без сна, беспокойно ворочаясь, вздыхая, прислушиваясь к шагам случайных прохожих. Вдруг ее охватила ревность. «Другая женщина! А я-то, дура, думала, что он заботлив потому, что добрый и порядочный человек...» Потом, словно удар молнии, ее мозг пронзила мысль: «Несчастный случай! Может, он в больнице, может, его уже нет в живых!..» Она разрыдалась. Подушка стала мокрой от слез. Москиты тучами кружились над ней, и ей то и дело приходилось шлепать себя по обнаженным рукам и ногам. Когда она безжалостно расчесывала укусы, казалось, что где-то в деревянную стенку скребется мышь и звук этот эхом отдается в тишине. Наконец Касси встала, зажгла керосиновую лампу, которой они теперь пользовались вместо свечи, и стала рассеянно листать старый иллюстрированный журнал, принесенный от Осборнов.

Когда во дворе послышались шум и движение, она открыла ставни, и в комнату ворвался рассвет. Касси задула лампу.

В этот день она не пошла на работу.

Попито пришел в десять часов утра. Касси не слышала, как он вошел в комнату. Она сидела у стола и чинила его рубаху, низко склонившись над иглой.

«Все они одинаковы, — думала она. — Только такая дурочка, как я, может требовать от мужчин верности. Кто не бьет тебя, тот и не верен, а кто верен, тот обязательно колотит. Но есть и такие, что колотят тебя да еще обманывают со всякими потаскушками. Попито еще не дошел до этого, по...»

— Касси!

Она вздрогнула.

— Попи! Где ты был? — скомкав в руках рубаху и сердито подступая к нему, она готова была дать выход гневу и слезам облегчения. — Что случилось?

— Ничего. А что могло случиться? — с ласковой улыбкой ответил он. Ей показалось, что он хочет что-то скрыть от нее и вместе с тем просит прощения.

Глаза ее наполнились слезами; это были слезы обиды за все, что ей пришлось пережить, и слезы облегчения оттого, что он жив и невредим, и слезы ревности к неизвестной разлучнице.

— Что могло случиться, да? Ты еще спрашиваешь? Я всю ночь не сомкнула глаз! — гневно воскликнула она. — Если ничего не случилось, тогда где же ты пропадал? Если мужчина не ночует дома, значит он у женщины! Не считай меня идиоткой! Можешь отрицать сколько угодно. Пусть она чинит тебе твои рубахи, не рассчитывай на меня. Не думай, что только ты можешь заводить себе подружек, я тоже найду себе друга.

Удивление и испуг отразились на лице Попито. Он видел, что Касси сама не понимает, что говорит.

— Тише, тише, — приглушенным и строгим голосом сказал он. Я не хочу, чтобы весь двор знал о моих делах. — И он захлопнул дверь.

Но это еще больше рассердило Касси.

— Ты даже не считаешь нужным оправдываться! — кричала она, уже с ненавистью глядя на него.

И, бросившись на постель, она разрыдалась слезами уязвленной гордости, пряча искаженное рыданиями лицо в рубаху Попито, которую все еще сжимала в руках.

— Да что с тобой, Касси? Ни с какой женщиной я не был. О чем ты говоришь? — Он попытался обнять ее, но она оттолкнула его.

— Где ты провел ночь? — упорно требовала она ответа.