Жемчужина короны

Из всей в прошлом многочисленной семьи де Кудре, когда-то пользовавшейся немалым влиянием в правительственных кругах Тринидада, только отец Андре, Анри де Кудре, да одна из сестер, старая дева, остались на острове. Анри де Кудре был видным государственным чиновником в должности королевского адвоката. Он владел небольшой плантацией кокосовых пальм в Манзанилле, акциями нефтяной компании и довольно обширной рощей грейпфрутовых деревьев на севере острова.

Своих детей мистер де Кудре посылал в Англию «заканчивать образование», то есть попросту вращаться в кругу тех мужчин и женщин, которым известен секрет успеха в свете и кто владеет искусством говорить на безукоризненном английском языке. Английский выговор — прежде всего. Он был тем штампом, той этикеткой «Сделано в Англии», которую мистер де Кудре и люди его круга во что бы то ни стало стремились приобрести, чтобы иметь право считать себя людьми высшего света, а не просто «шушерой». Вот почему Джордж, Иветта и Мэй де Кудре «закончили» свое образование в Англии.

Джордж, старший сын де Кудре, ходил степенно, важно, с высоко поднятой головой и неизменной трубкой во рту. Слова цедил неторопливо, на английский лад, словно давал понять своим собеседникам, что каждое слово ценит на вес золота и не намерен бросаться ими. Как и многие отпрыски семей французских плантаторов, вытесненных из своих поместий английскими монополиями, Джордж де Кудре вынужден был поступить на государственную службу. Он питал отвращение к коммерции, презирал юриспруденцию, а себя считал глубоко просвещенным и тонким человеком.

О Мэй, своей старшей дочери, мистер де Кудре всегда говорил как о человеке, которому повезло в жизни. Она вышла замуж за директора английского банка на юге острова, в самом сердце нефтяных районов. Раз в год, как и подобает любящей дочери, она приглашала родителей к себе на конец недели. Однако ей приходилось соблюдать осторожность: она не могла рисковать положением, которое занимала в обществе местных нефтяных воротил — англичан, американцев и таких чопорных, полных предрассудков буржуа из Южной Африки.

Иветте, младшей дочери де Кудре, было двадцать шесть лет. Она была стройной и миловидной девушкой, но с таким холодным и надменным выражением лица, словно кто-то только что глубоко оскорбил ее или она опасается, что это может случиться. Она уже утратила первую свежесть юности и, как это часто бывает с некоторыми женщинами, начала терять и свою женственность и все меньше нравилась мужчинам. Она превращалась в одну из тех женщин, которых мужчины считают «свойскими» и совершенно незаменимыми при устройстве всякого рода пикников и ужинов — ведь это они не покладая рук хлопочут, чтобы танцы в загородном клубе удались на славу. Но мужчине и в голову не придет поцеловать такую женщину — более того, подобная мысль просто приведет его в ужас. Однако Иветта де Кудре была полна решимости сделать хорошую партию. Ее ежемесячные счета от парикмахера с успехом могли бы покрыть расходы по содержанию двух служанок. В обществе мужчин она держала себя довольно свободно.

Мистер де Кудре в свои шестьдесят лет был высоким и стройным мужчиной с твердой, полной достоинства походкой. Эта походка, умение держаться, строгое выражение лица, подчеркнутое золотым пенсне, создавали впечатление, что мистер де Кудре в силу обстоятельств вынужден все время находиться в неприятном для него обществе и озабочен тем, как бы не уронить своего достоинства. Окружающим неизменно давалось понять, что мистер де Кудре принадлежит к иному, высшему свету. Рабочий или крестьянин, повстречавшись с мистером де Кудре на улице, принимал его за важное государственное лицо и снимал перед ним шляпу. Через барьер, которым он оградил себя, не многим удавалось проникнуть. Если мистер де Кудре чувствовал, что его достоинству наносят ущерб, он поправлял на носу пенсне, быстро вскидывал брови кверху и устремлял взгляд в переносицу противника. Эффект был сильнее всяких слов.

Из всех детей мистера де Кудре только один Андре не «завершил своего образования» в Европе. В детстве у него было слабое здоровье, и врачи опасались, что холодный климат Англии плохо отразится на нем.

Андре не мог забыть, как однажды решился спросить у тетушки Клотильды, кем были его дед и бабка по отцу. И хотя в комнате, кроме них двоих, никого не было, тетушка поближе пододвинула свое кресло и приглушенным голосом, словно сообщала страшную тайну, сказала:

— Ты хочешь знать о Ла Розетт, мой милый? Да, она была твоей прабабкой. Ее отец был из рода де ля Клемандэров, а мать — черная рабыня. Ла Розетт была почти неграмотной, простой крестьянкой, она водила компанию со всеми неграми и говорила на их языке. Она могла отправиться в город на крестьянской тележке, запряженной ослом, — тетушка Клотильда хотя и смеялась, но всем своим видом выказывала осуждение. — Да... ужасная была особа. Ее многие знали, а потом, если кто-нибудь вспоминал, что матушка — внучка Ла Розетт, все было кончено!