Жемчужина среди принцесс

— Он необыкновенно добр… Простодушно и ласково рассуждает и спорит он со мной, смеётся над безумиями сего мира, поёт, забавляется.

Вскоре вокруг Лефевра сплотился тесный кружок его учеников и последователей. При том он продолжал считать себя католиком и по-прежнему совершал мессу и подолгу молился перед иконами.

Между тем в Сорбонне царило брожение: небольшая часть преподавателей поддерживала идеи Лефевра, но большинство богословов по-прежнему сомневались. Незадолго до воцарения Франциска I синдиком Сорбонны был избран знаменитый Ноэль Бедье или Беда, человек, фанатически преданный канонической Церкви, чьи яростные речи против ереси и, в частности, против Лефевра, привели университет в смятение. Его буйный характер обеспечил ему влияние на университетских докторов. И даже студенты трепетали перед рвением и фанатизмом своего синдика. Нападение Беды на Лефевра и его сторонников было подобно прыжку разъярённого животного, никто не мог чувствовать себя в безопасности, когда его жестокий взгляд мог обнаружить ересь там, где никто, кроме него самого, ничего не видел.

Во время отсутствия Франциска I синдик выдвинул официальное обвинение в ереси против Лефевра за то, что он учил, будто Мария, сестра Лазаря, Мария Магдалина и грешница, упомянутая святым Лукой в семнадцатой главе его Евангелия, были тремя разными личностями, хотя отцы Церкви объявляли их одним и тем же лицом. Так как Сорбонна торжественно осудила Лефевра как еретика, правительство регентши Луизы Савойской начало официальное судебное преследование доктора из Этапля.

Возможно, Лефевра предали бы огню, если бы Франциск I, вернувшийся из Италии, не прекратил своим указом его преследование. Впрочем, король знал Лефевра не как проповедника, а как учёного.

— Я не хочу, — говорил он, — чтобы беспокоили этих людей: преследовать тех, кто нас поучает, значило бы помешать выдающимся людям приезжать в нашу страну.

Считается, что это Маргарита использовала своё влияние на брата, чтобы спасти Лефевра. Не удовлетворённая тем, что давала ей жизнь, герцогиня Алансонская со всем жаром сердца увлеклась религиозным движением века.

— Она направляла все свои действия, мысли, желания и стремления к великому солнцу — Богу, и поэтому её подозревали в лютеранстве, — говорит Брантом. — То почтение, с каким к ней относились, то высокое мнение о её уме и сердце, которое сложилось у всех, больше привлекали к Евангелию, чем любой проповедник.

Внимание же Беды отвлекли другие события, в том числе, Болонский конкордат, позволивший королю продавать должности епископов, и выступление Мартина Лютера в Германии.

Примерно за четыре месяца до того, как Франциск покинул Париж, чтобы посетить свою провинцию Пикардию и стать гостем герцогини Алансонской в Аржантане, он собственноручно представил конкордат в парламент. Сопровождавший короля канцлер Дюпре произнёс речь, в которой указал:

— Этот конкордат необходим для блага Франции, потому что нашему государю необходима дружба с верховным понтификом, чья вражда могла бы разрушить его планы в отношении Италии и привести к катастрофическим результатам, омрачившим конец правления покойного короля.

Однако парламент всячески тянул с регистрацией конкордата.

— О, я заставлю вас поскорее принять решение, или я отправлю вас всех в Рим, чтобы изложить свои доводы папе! — гневно воскликнул король, узнав об этом.

Не испугавшись его угроз, парламент и Сорбонна по-прежнему упорно отказывались принять конкордат. Наконец, 26 июня 1517 года канцлер в сопровождении коннетабля Бурбона и Жана д'Альбре вошёл в зал Сен-Луи во время одного из заседаний собрания. Вслед за тем швейцарцы внезапно распахнули двери и появился дядя короля Рене, Бастард Савойский, он же — граф Виллар. Сводный брат Луизы Савойской подошёл к президентской трибуне с пергаментом, запечатанным королевским гербом, и, развернув его, зачитал:

— Король удивлён тем, что парламент всё ещё отказывается принять конкордат. Поэтому мы строго приказываем обратить внимание на то, что наш дядя скажет от нашего имени, как если бы мы сами присутствовали. Кроме того, мы поручаем вам приступить к регистрации Конкордата по всей форме, и, чтобы мы могли понять, как дело будет решено, и узнать, какие трудности могут возникнуть, мы приказываем нашему дяде присутствовать во время этого, поскольку это наше королевское право видеть, что нам подчиняются, поскольку таково наше решение.

Затем Бастард Савойский обнажил свой меч и заявил:

— Господа, король крайне возмущён вашими действиями!

Сенаторы в ужасе встали, потому что никогда ещё не видели такого произвола. Совещания в парламенте всегда проводились при закрытых дверях. Наконец, первый президент, обращаясь к Виллару, сказал:

— Монсеньор, мы работаем над этим день и ночь, и Ваше присутствие на наших обсуждениях будет самым неслыханным обстоятельством.

— Я не стремился к этой миссии, я отношусь к ней с ненавистью, я хочу служить парламенту, а не давить на него, — в доказательство искренности своих слов граф согласился выйти и дождаться результатов обсуждения в другом месте.