Жемчужина среди принцесс

Присутствие герцогини Алансонской смягчало уныние Сен-Жермена, её остроумие, красота и живость подбадривали Франциска, подавленного отчаянным положением государственных дел и измученного беспокойством по поводу слабого здоровья матери и жены. Королева, здоровье которой с детства было хрупким, после рождения последнего ребёнка, дочери Маргариты, ещё больше ослабела. За девять лет, прошедших с момента её брака с Франциском, она родила ему семь детей, и её истощённый организм больше не мог противостоять склонности к лёгочным заболеваниям. Поэтому Клод редко покидала свою комнату, где она проводила много часов в молитвах. В обществе своих детей королева вела мирную уединённую жизнь среди суеты двора. Постоянные беременности ещё больше испортили её фигуру. Она располнела и начала часто болеть. Придворные, несмотря на её доброту и хорошее отношение ко всем, посмеивались над ней и её фигурой. Не защищала невестку и мать Франциска. Наоборот, при каждом удобном случае Луиза Савойская старалась уколоть Клод. Зная, что её положение безнадёжно, королева спокойно готовилась к смерти, вероятно, не чувствуя особого сожаления из-за того, что скоро покинет этот мир, в котором её добродетели не пользовались ни уважением, ни признанием. Только Маргарита питала искреннюю привязанность к невестке.

Посреди всех этих страданий и тревог принцесса не забывала о Брисоннэ и других своих друзьях в Мо. Части Библии, переведённые на французский язык Лефевром, которые прислал ей епископ, служили утешением герцогине Алансонской, разочаровавшейся в семейной жизни. Луиза Савойская, напротив, только из любопытства открыла священную книгу, желая узнать, в чём заключается учение сектантов, против которых непрестанно агитировала Сорбонна. Но так как ничто там не затронуло её чувства и воображение, герцогиня Ангулемская быстро закрыла её. Вероятно, она была раздражена тем, что заповеди и возвышенные доктрины, теперь доступные каждому, представляли собой столь красноречивый протест против любви к роскоши, власти и других обуревавших её земных страстей.

В отличие от матери, Маргарита, подвергавшаяся стольким искушениям двора, часто удалялась из блестящего круга, окружавшего её, желая поразмыслить над вопросами веры. И разнообразные эмоции своей души запечатлевала в поэтических излияниях, которые впоследствии были опубликованы в сборнике «Перлы перла принцесс». Пожалуй, одним из лучших её стихотворением является «Послание»:

Бог дал мне в пастыри Христа, —

К иным владыкам мне ль стремиться?

Я хлебом бытия сыта, —

На пищу смерти мне ль польститься?

Меня хранит его десница, —

Мне ль верить собственной руке?

Моё спасенье в нём таится,—

Мне ль строить веру на песке?

Лишь на Христа надеюсь я, —

Не отступлюсь ни впредь, ни ныне.

Он сила, мощь и власть моя, —

Так припаду ль к иной святыне?

Он духа моего твердыня, —

Как я могу его забыть?

Увязнуть стоит ли в пучине,

Чтоб славу ложную добыть?

Вся жизнь моя в любви к Христу, —

Прельщусь ли суетой земною?

Его завет я свято чту, —

Пойду ли я стезёй иною?

Такой учитель дан судьбой, —

Кого я с ним могу равнять?

Он не гнушался править мною, —

Так отступлю ли хоть на пядь?

Бог дочерью меня зовёт, —

Я ль звать отцом его не буду?

Мои слова весь мир клянёт, —

Я ль слух открою злу и блуду?

Он дух мой вынул из-под спуда, —

Меня ли осыпать хвалой?

Нет, ибо Бог везде и всюду.

Ему — любовь и трепет мой.

Тем временем Ноэль Беда с неослабевающей мстительностью обвинил епископа Мо в приверженности лютеранскому учению и яростно осудил французское издание Нового Завета, его совместный труд с Лефевром.

— Если мы будем терпеть этих еретиков, — заявил он своей речи перед парламентом, — то придёт конец нашей власти, нашему авторитету, нашему учению. Мы станем посмешищем Франции, и авторитет Сорбонны будет уничтожен!

После внимательного изучения показаний францисканцев Мо и обвинений, выдвинутых Сорбонной, парламент постановил арестовать всех учёных, собравшихся в Мо, и призвал епископа снять с себя серьёзные обвинения, выдвинутые буйными монахами. Брисоннэ покинул свою епархию и прибыл в Париж. Перед отъездом, неуверенный в судьбе, которую уготовила ему Сорбонна, он взошёл на кафедру собора и торжественно предупредил своих слушателей:

— Хотя я, ваш епископ, ваш учитель и ваш наставник, должен был изменить мой язык и моё учение, остерегайтесь меняться так же, как я.

Несмотря на миролюбивый и робкий характер Брисоннэ, после прибытия в Париж его поведение было достаточно твёрдым, чтобы умерить злобу его врагов, которые, зная о связях епископа при дворе, чувствовали, что ещё не пришло время решать дела кровью. Маргарита, находившаяся в Сен-Жермене, была намерена защитить своего друга, несмотря на все угрозы Сорбонны.

— Если Вы думаете, что я могу чем-то помочь или доставить удовольствие Вам или Вашим близким, — писала она Брисоннэ, — я прошу Вас поведать мне об этом и в любой беде обращаться ко мне за утешением. Да будет вечный мир после этих жестоких войн, ведущихся за веру, в которой Вы желаете умереть.