Жемчужина среди принцесс

В соответствии с желанием своего сына Мадам предложила Карлу V встретиться в Нарбонне, чтобы там договориться об освобождении короля на основе тройного брака: Франциска I с вдовствующей королевой Португалии, Маргариты с императором и Карла Бурбона с принцессой Рене Французской. К сожалению, не осталось даже намёка на то, как Маргарита восприняла этот план, который, если бы он увенчался успехом, позволил бы ей разделить императорский трон с Карлом V. Однако император отказался от встречи в Нарбонне и идея его брака с сестрой Франциска, по-видимому, не получила дальнейшего развития, поскольку во время последующих переговоров про него уже не упоминали.

Регентше оставалось только добиваться освобождения своего сына через послов, которым было поручено вести переговоры о мире при дворе Толедо. Возглавил французскую делегацию архиепископ Франциск де Турнон, получивший предписание отклонять все предложения, не согласованные с регентским советом.

Тем временем с каждым днём усиливались разногласия между полководцами императора, а его армия, требовавшая немедленного погашения задолженности по жалованью, была на грани мятежа. Бурбон и Пескара, завидовавшие благосклонности Карла V к Ланнуа, могли поддаться на щедрые посулы Франциска I. Интриги и тайные переговоры Луизы Савойской тоже держали вице-короля Неаполя в лихорадочном возбуждении, так как он опасался, что регентше удастся склонить итальянских правителей к восстанию.

Внимательно наблюдая за действиями Бурбона, Ланнуа понял, что того тронуло положение короля-пленника. В душе герцог ненавидел императора, прохладно относившегося к его предполагаемому браку со своей сестрой. Под каким-то предлогом опальный коннетабль снова встретился с Франциском в Пиццигеттоне. Вероятно, он надеялся добиться освобождения от наказаний за свою измену. Король немедленно отправил гонца с зашифрованным отчётом об этой встрече к своей матери, которая ответила ему:

— Монсеньор, я вижу из письма, что Вам было приятно написать мне о предложениях, сделанных Вам монсеньором де Бурбоном, что также доставляет мне большое удовлетворение; поскольку для меня невозможно получить большее удовольствие, чем узнать, что он вспомнил о своём долге по отношению к Вам.

Характер этих предложений, сделанных герцогом Франциску, до сих пор остаются темой многочисленных исторических спекуляций. Однако нет никаких сомнений в том, что возможность заключения отдельного секретного договора с королём, который должен был вернуть ему прежнее высокое положение во Франции, долгое время волновала ум бывшего коннетабля. Гарантией этого договора должна была стать рука Маргариты, к которой Бурбон всегда относился с восхищением. К тому же, герцог, несомненно, считал, что не может потребовать от Франциска более надёжной заложницы, чем его сестра, чтобы обеспечить себе достойное положение при французском дворе.

В этот период в его власти было, предоставив своему государю блестящую и славную месть своему сопернику, отчасти смыть пятно собственной измены, однако страх и ненависть Бурбона к матери короля взяли верх, приведя его к гибели.

Тем временем Ланнуа, видя нетерпение и раздражение Франциска по поводу медленного продвижения переговоров о его освобождении, искусно свалил вину на вялое рвение французских посланников при дворе в Толедо и заявил:

— Личная двухчасовая встреча Вашего Величества с императором принесла бы больше пользы, чем любое посольство, которое могла бы отправить донна Луиза…

К удивлению и радости вице-короля, Франциск заявил о своей готовности отправиться в Испанию на встречу со своим соперником. Тем не менее, ни Бурбон, ни Пескара добровольно не позволили бы королю уехать из Италии, поэтому было необходимо усыпить их бдительность и скрыть планируемую меру от армии. Другим препятствием, поначалу казавшимся Ланнуа непреодолимым, было присутствие в Средиземном море мощного французского флота, который мог перехватить испанскую эскадру с королём на борту.

Поддавшись на коварные уговоры императорского любимца, Франциск отправил маршала Монморанси во Францию с чётким приказом регентше о разоружении французского флота и немедленной отправке семи военных судов из Марселя в Тулон, а оттуда в Геную. Несмотря на решительное сопротивление части совета, Луиза Савойская повиновалась воле сына, поручив выполнение этой миссии самому Монморанси. Проследовав в Марсель, тот вызвал в гавань флот, крейсировавший в Средиземном море, распустил команды военных судов и, завладев семью галерами, отплыл с ними в Тулон. Маргариту, опасавшуюся коварства Ланнуа, одолевали дурные предчувствия. Тем не менее, она попыталась скрыть их в нежном письме к брату:

— Монсеньор, чем дальше Вы удаляетесь от нас, тем больше укрепляется моя надежда на Ваше скорое освобождение и возвращение; ибо время величайшей слабости и упадка сил человека — это час, когда Бог наиболее мощно проявляет свою силу, чтобы все могли приписывать честь и славу исключительно Ему.