Жемчужное ожерелье

Туда же вошли четверо странников. Оглядевшись, они увидели, что с их появлением некоторые из горожан поднялись учтиво с места, а другие продолжали сидеть как ни в чем не бывало. Джурахон в первую очередь поздоровался с теми, кто встретил их стоя, затем — с почтенными старцами-аксакалами. Он подошел также к дюжим молодцам, которые, выказывая манеру сильных непобежденных борцов, ощупывали гостей испытующим проницательным взглядом. Все же Джурахон первым поздоровался с ними и при этом так сжал им руки, что те, стиснув зубы, едва выдерживали его рукопожатие, а иные отворачивали в сторону скривившееся от боли лицо. Приятели Джурахона также поздоровались со всеми гостями, и все они трое скромно уселись пониже от почетных мест. Закутанного в халат мальчика они пристроили позади себя. Наблюдавший за всей этой церемонией встречи владелец дома пришел в еще большее беспокойство. «Эх ты, старый хрыч, — упрекал он себя за свою опрометчивость, — на кой черт я затеял это дело. Самые знаменитые силачи города спасовали перед этими тремя незнакомцами. Что же теперь будет, чем все это кончится?» С этими тревожными думами хозяин суетился, хлопотал, ухаживая за гостями, а посрамленные силачи-гордецы так и остались сидеть с поникшими головами. «Из-за нашей чванливости и высокомерия, — думали они, — мы потерпели такой позор. А если б поздоровались с ними честь по чести, как остальные, поднявшись с места, то не оказались бы сейчас в таком незавидном положении». Некоторые из стариков и городских джигитов помогали хозяину ставить на стол, выходили из гостиной и приносили различные блюда, горячий чай. Другие джигиты — признанные силачи, воспользовавшись этой сутолокой, тихо поднялись со своих мест и, выйдя во двор, для вида прокашливались и незаметно исчезали за воротами. В гостиной остались лишь одни старики и простой народ. Угощение было на славу, дастархан был полон яств. Только у тех трех странников не осталось на блюде ни единой крошки. Видя это, любезные белобородые старцы стали усиленно потчевать молодых джигитов и приговаривать:

— Дорогие сыновья, вы еще молоды и вам нужно как следует покушать. Так что не стесняйтесь, ешьте на здоровье. Потому перед гостем еда ставится, чтобы он с ней до конца расправился, — и они сгребли в сторону джигитов различные блюда, что были на дастархане.

Видят старцы, те трое очень скоро подобрали кушанья — все до последнего остатка. «Да, вот это здоровяки-джигиты, — шептались старики. — Их всего-то трое, но какие: могут своротить горы. Наши городские молодцы-силачи при одном виде этих джигитов разбежались кто куда. Судя по тому, как они едят, можно представить, какая у них силища. Надо бы расспросить их хорошенько, узнать, откуда они родом, что привело их сюда и куда держат путь дальше».

Как только убрали дастарханы, старики повели разговор о том о сем, пытаясь безобидными расспросами разузнать про то, что их интересовало. Почтенный бай, владелец дома, тоже не остался в стороне от общей беседы, и обратился к трем джигитам с речью:

— О славные джигиты, по правде сказать, я оставил вас гостить у себя, чтобы спросить кое о чем. Подумал, что вам, может, приходилось слышать про моего сынишку. Три года назад он пошел на рыбалку и не вернулся. У кого только я не спрашивал о нем: и у прохожих чужестранцев, вроде вас, и у различных путников и гадальщиков-прорицателей. Сегодня вечером вы постучались в ворота моего дома, и слуга мой сказал, что среди вас есть гадальщики и знатоки различных историй. Заинтересовавшись этим, я пригласил вас к себе и дал этот обед. Может быть, именно вы, дорогие гости, развеете печаль и снимете ржавчину скорби с моей души и сообщите хоть какую-нибудь отрадную весть про моего любимого сына.

Тут Джурахон поднялся с места и сказал:

— Так и быть, первым начну рассказ я. Но при одном условии: вы должны простить нам наши невольные прегрешения.

— Вы еще ни в чем не провинились передо мной, дорогой сын, — откликнулся хозяин дома. — А что касается тех наших горе-богатырей, которые похвалялись своей силой и держали себя высокомерно, то они сами же опозорились за эту самую свою кичливость. Но ты, сынок, поскорей сказывай о другом.

— Согласен, а все же вы пообещайте нас простить, — сказал Джурахон.

Почтенный бай призадумался, недоумевая — о прощении какой вины он просит. Затем кивнул головой, что означало: прощаю, мол, говорите. После этого Джурахон подробно рассказал обо всем пережитом, о всех своих приключениях.

Джигит, что раньше был слепым, тоже поднявшись с места, попросил слово у бая.

— За мной числится много тяжких грехов, — начал он. — Если собрание старейшин простит мои поступки, то я расскажу без утайки про всю свою историю.

Аксакалы — седобородые старики в один голос сказали:

— Не мучь себя, сынок, мы прощаем тебя. Можешь рассказывать, коль считаешь это нужным.

Бывший слепец от начала и до конца рассказал про свою жизнь, признался, что он и есть тот самый разбойник Ахлул, который наводил ужас и страх повсюду, где появлялся.