Женщина французского лейтенанта

– Дорогой Гарри, если я пересек Атлантику… – Чарльз извинительной улыбкой загладил резкий тон. – Я знаю, о чем ты хочешь спросить. У меня нет ответа. Это слишком личное, уж прости. Сказать по правде, я и сам сейчас плохо разбираюсь в своих чувствах. Мне кажется, я что-то пойму, только когда ее снова увижу. Пока могу сказать одно… наваждение продолжается. Я должен с ней поговорить… ты меня понимаешь.

– Задать вопросы Сфинксу.

– Можно сказать и так.

– Главное, не забывай, что случилось с теми, кто не смог решить его загадку.

Чарльз отреагировал кислой гримасой.

– Если альтернативой является смерть или полное молчание, то можешь приготовить похоронную речь.

– Я все-таки подозреваю, что она не понадобится.

И оба улыбнулись.

Но сейчас, подходя к дому Сфинкса, Чарльз не улыбался. Он совсем не знал этот квартал – возможно, это такой ухудшенный вариант Гринвича, место, где вышедшие на пенсию морские офицеры заканчивают свои дни. Викторианская Темза была погрязнее, чем сегодня, и каждая волна выбрасывала на берег кучу мусора. Однажды запах стал до того непереносимым, что члены Палаты лордов покинули зал заседаний. Во всем обвиняли холеру. Так что дом на реке вовсе не являлся признаком социального статуса, как в наш дезодорированный век. При этом Чарльз про себя отметил, что дома довольно красивые. Если их жителей еще можно было обвинить в извращенном вкусе в плане выбора среды обитания, то, по крайней мере, их сюда привела не бедность.

Наконец, с внутренней дрожью, бледным лицом и ощущением собственной униженности, – его новое американское «я» отступило перед грозным закоренелым прошлым, и он смущенно осознал себя джентльменом, пришедшим к служанке, стоящей выше него, – он подошел к роковым воротам из ковкого чугуна. От них дорожка вела к высокому кирпичному дому, который почти целиком, до самой крыши, спрятался под роскошным покровом глицинии, как раз начавшей открывать первые бледно-голубые цветочные гроздья.

Он взялся за медное кольцо и стукнул два раза. Секунд двадцать подождал и стукнул дополнительно. На этот раз дверь открылась. Перед ним стояла служанка. За ее спиной он увидел широкий зал с таким количеством картин, что это больше смахивало на художественную галерею.

– Я бы хотел поговорить с миссис… Рафвуд. Она здесь живет, если не ошибаюсь.

Перед ним стояло стройное юное существо с большими глазищами и без привычного кружевного чепца на голове. Если бы не передник, он бы вообще не знал, как к ней обращаться.

– Простите, как вас зовут?

Он отметил, что она не добавила «сэр». Может, она и не служанка, слишком уж хороший у нее акцент. Он вручил ей свою визитную карточку.

– Пожалуйста, скажите ей, что я проделал немалый путь, чтобы ее увидеть.

Она, нисколько не смущаясь, прочла визитку. Все-таки не служанка. Похоже, она заколебалась. И тут из темноты послышались шаги. Появился мужчина лет на шесть-семь постарше Чарльза. Девушка повернулась к нему с благодарностью.

– Этот джентльмен желает видеть Сару.

– Вот как?

Он держал в руке гусиное перо. Чарльз, стоя на пороге, снял шляпу.

– Если вы не возражаете… личные мотивы… Я знал ее задолго до ее переезда в Лондон.

В придирчивом, хотя и беглом взгляде мужчины промелькнуло что-то неприятное… показная демонстрация своей небрежной лощености с еврейским налетом… такой молодой Дизраэли. Мужчина перевел взгляд на девушку.

– Она сейчас…

– Кажется, они просто разговаривают.

«Они»… очевидно, «с детьми», ее подопечными.

– Тогда проводи гостя наверх, дорогая. Сэр…

Мужчина слегка кивнул Чарльзу и исчез так же неожиданно, как появился. Девушка сделала знак следовать за ней, предоставив ему самому закрыть за собой дверь. Пока она поднималась по лестнице, он успел разглядеть отдельные картины и рисунки, а их здесь было предостаточно. Будучи знаком с современным изобразительным искусством, Чарльз узнал школу, к которой принадлежали многие работы, и знаменитого автора, чья монограмма стояла на отдельных полотнах. Фурор, вызванный его творчеством лет двадцать назад, изрядно поутих, а то, что тогда требовали сжечь, сейчас стоило немалых денег. Стало быть, мужчина с гусиным пером – коллекционер провокационного искусства и уж точно человек с достатком.

Перед Чарльзом маячила стройная женская спина, а стены встречали его новыми картинами провокационных художников. Но теперь он был слишком озабочен другими мыслями, чтобы обращать на них внимание. Они прошли еще один пролет, и тут он рискнул задать вопрос:

– Миссис Рафвуд служит гувернанткой?

Девушка остановилась и с удивлением, словно он ее позабавил, на него посмотрела, прежде чем опустить глаза.

– Она уже не гувернантка.

И, бросив на него быстрый взгляд, продолжила путь наверх.

Вот и вторая лестничная площадка. Его гид, юная Сивилла, подошла к двери.

– Пожалуйста, подождите здесь.