Женщина, которая жила у моря

– Что такое, тебе не нравится, Коко? Каждая неаполитанка должна иметь такое! – шутливо заметил Пьетро.

– Конечно, нравится, – пролепетала я. – Оно прекрасно, Пьетро! У моей мамы было похожее. Она собиралась подарить его мне в тот день… Мама хотела сделать мне сюрприз, но я уже знала.

Неожиданно для себя я улыбнулась этому воспоминанию. Пьетро подошел ко мне и погладил по волосам. Он вынул ожерелье из коробки и надел мне на шею.

– Почему бы тебе не пойти сегодня в нем? Мне было бы приятно, дорогая. Буду ждать тебя внизу.

И он вышел, весело напевая. Оставшись одна, я стала с недоверием разглядывать свое отражение в зеркале. Да, это была я, та самая, что улыбалась Пьетро, рассказала ему о подарке матери и даже позволила назвать себя Коко, как было принято в моей семье. Что со мной случилось? Пьетро, Неаполь или время сотворили это?

Неаполь, 9 апреля 1910 г

Вчера был особенный, невероятный день. Постараюсь описать его во всех подробностях, чтобы пережить заново.

Мы с Пьетро отправились на прогулку по берегу моря. Пьетро предлагал пообедать в траттории в Мерджеллине, и мы собирались добраться туда пешком. Солнце светило прямо в глаза, слава Богу, на мне была соломенная шляпка, иначе я обожгла бы лицо, так было жарко. Пьетро заметил, что меня это беспокоит, и предложил перейти на другую сторону. Мы оказались в тени деревьев парка «Вилла Реале», вдоль которого тянулась дорожка для верховой езды, несколько элегантных синьоров ехали по ней на лошадях.

Словно одурманенные солнцем и соленым морским воздухом, мы шли молча, погруженные в свои мысли. Чтобы немного освежиться в этот необычайно жаркий для весны день, Пьетро предложил зайти в кафе Vacca и выпить лимонада.

Неподалеку, у беседки, известной как «Касса Армоника»[69], собралась небольшая группа людей, которые как будто чего-то ждали. Мужчины в плоских соломенных шляпах и черно-белых клетчатых костюмах стояли, сжимая в руках трости. Женщины в элегантных платьях и шляпах с перьями сидели за столиками перед креманками с мороженым. Вскоре стали подходить оркестранты в концертных костюмах.

Пьетро поинтересовался у официанта, во сколько начнется концерт и кто дирижер.

– Концерты каждый четверг, в двенадцать часов, – ответил тот. – Дирижирует маэстро Каравальос. Весь Неаполь от него без ума, каждый его концерт – большое событие. А вечером, при свете звезд, это настоящее чудо.

– Если хочешь, можем остаться, – предложила я. Но Пьетро решил не менять наши планы.

– Придем в другой раз, – сказал он.

Мы встали и продолжили свою неспешную прогулку.

Вскоре мы пришли в Мерджеллину, где на крошечном пляже тут и там разбросаны деревянные рыбацкие лодки и рыболовные сети, совсем как у нас на Сицилии. Неподалеку располагалась небольшая траттория, где обедали небогатые и простые на вид посетители. Место было очаровательным, его самобытность резко контрастировала с элегантностью Неаполя. И, признаться, здесь я почувствовала себя более непринужденно и раскованно, чем на улицах города. Все это напомнило мне простую тратторию в Мессине, у маяка, куда мы иногда ходили всей семьей.

За столиком рядом с нами сидела молодая пара. Они с аппетитом ели и пили, смеялись, обменивались шутками и любезностями. Чуть подальше, укрывшись от солнца, на плетеном кресле расположилась женщина из простонародья с младенцем на руках. Очень спокойно и аккуратно она расстегнула рубашку и без всякого стеснения выставила на всеобщее обозрение роскошную грудь: сквозь белую кожу просвечивали синие жилки, а сосок окружала коричневая ареола. Женщина надавила на сосок и приложила младенца к груди.

Молодая мать была необычайно красива, такая цветущая, полная жизни.

Заметив мой взгляд, она улыбнулась, а я покраснела от смущения. Из распахнутой белой рубашки виднелась не только грудь, но и плечо, но женщину это совсем не волновало, наоборот, она как будто намеренно демонстрировала себя. Казалось, она гордится своей женственностью, материнством, и кормление младенца придавало ей уверенность и доставляло удовольствие. Я не могла отвести от нее глаз, пока нам не принесли спагетти с осьминогом и белое вино с острова Искья, заказанные Пьетро. Он любит хорошую еду, а мне давно уже все кажется пресным и безвкусным. Но на этот раз, должно быть из-за морского воздуха, я ела с большим аппетитом и даже выпила немного вина.

Конечно, не обошлось без музыки. По словам Пьетро, в Неаполе песни сочиняют все кому не лень. Какие-то бродячие музыканты довольно неплохо исполняли слащавую песню в ритме вальса, из которой я, впрочем, не поняла ни слова. Пьетро поаплодировал им, тогда они подошли к нашему столику и посвятили нам еще одну песню. Я спросила Пьетро, понимает ли он, о чем в ней поется. Он ответил, что ему все понятно, но песня не вполне пристойна. Это была «Cammisella»[70], песня о первой брачной ночи. Пьетро тихим голосом объяснил мне значение нескольких слов, а об остальном я догадалась сама.

Музыканты пели до тех пор, пока мы не закончили свой обед, а хозяин не принес счет.