Женщина, которая жила у моря

Господин невысокого роста, с приятным лицом и приветливой улыбкой представился как Раффаэле Каравальос. Казалось, Пьетро был вне себя от волнения. И тут я вспомнила: это тот самый Каравальос, который дирижировал оркестром в парке «Вилла Реале», где мы пили лимонад.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, маэстро, – произнес Пьетро срывающимся голосом. – Считаю своим долгом поблагодарить вас за то, что вы подняли мастерство камерных оркестров на такой высокий уровень; их выступления пользуются теперь огромной популярностью.

Затем, на одном дыхании, будто торопился успеть, пока маэстро не исчез, Пьетро добавил, что он тоже дирижер и приехал в Неаполь в поисках музыкантов, готовых последовать за ним в Нью-Йорк.

– Приходите ко мне в консерваторию. Покажите консьержу вот это, – Каравальос протянул Пьетро свою визитку. – Вас проводят ко мне. Буду рад помочь вам, чем смогу.

– Благодарю! – ответил Пьетро.

Каравальос поклонился и ушел.

Похоже, у Пьетро все складывается как нельзя лучше. Я за него рада, он это заслужил.

Неаполь, 18 апреля 1910 г

Сегодня меня охватило странное ощущение пустоты, как при сильном головокружении, когда не понимаешь, кто ты и где находишься. Мне стало трудно дышать, и я выбежала на балкон, чтобы глотнуть свежего воздуха. Казалось, будто я разделилась на две части, словно я теряю себя прежнюю и становлюсь другой. Удивительное чувство – будто я меняю кожу, как змея. Кто эта женщина, которая красиво одевается, ходит по театрам и ресторанам, занимается любовью с мужем и получает от всего этого удовольствие? Неужели я и есть та женщина, которая с любопытством смотрит вокруг и радуется всему, что видит и делает?

Мне непременно хочется запомнить каждое новое место, каждое мгновение, и дневник очень помогает в этом. Может быть, все дело в том, что у меня больше нет дома, куда я могла бы вернуться. Я могла бы поселиться в Неаполе, почувствовать его своим, построить здесь новую жизнь, с новыми воспоминаниями и новыми мыслями. Мне просто необходимо видеть вокруг дома, отели, театры, рестораны, чтобы вытеснить из сознания грязь, пыль и обломки.

Неаполь, 25 апреля 1910 г

Сегодня мне приснился кошмар. Мой отец как будто вернулся, но никак не может найти наш дом. Он сказал мне: «Вот видишь? Из-за тебя нам теперь негде жить! Вот почему я покончил с собой». Пока он говорил, с его губ стекала струйка крови. Я плакала и твердила: «Да вот же наш дом, разве ты не видишь, какой он красивый?» Но вместо комнат в этом доме были длинные коридоры, которые вели в никуда. Внезапно картина сменилась. Я стою на коленях рядом с Гульельмо, и мы строим с ним замки, но не из песка, а из чернозема, как в саду дома, где мы теперь живем, в Санита. Потом сад превратился в сельское кладбище позади бабушкиного дома. Издали оно напоминало виллу Паче, только с обвалившимися стенами.

Проснувшись в холодном поту, я протянула руку в поисках Пьетро, но он уже встал. Я лежала с закрытыми глазами, стараясь сдержать слезы. Мне не хотелось плакать в новом доме. Ведь теперь это мой дом. Чтобы прогнать страшные картины и воспоминания, я стала думать о саде. Во внутреннем дворе есть восхитительный садик: никогда бы не подумала, что можно найти такое чудо в этом районе! Я заставила себя сосредоточиться на каменном фонтанчике, кустах гортензии, лимонных деревьях, и мое сердце постепенно успокоилось, а страшные видения отступили.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы переехали в квартиру дель Гаудио на Суппортико Лопес. Квартира просто прекрасна: гостиная отделана в золотистых тонах, стены оклеены веселенькими обоями в цветочек, есть терраса, откуда можно выйти в сад. Я не привезла из Нью-Йорка ничего, кроме картины с ночным пейзажем, которую подарил нам на свадьбу дядя Антонио, да нескольких фотографий. Я расставила их на комоде в своей спальне. На туалетном столике разложила серебряные щетки для волос – подарок Пьетро на день рождения – и поставила нашу свадебную фотографию. И комната стала похожей на мою.

Видимо, мы пробудем здесь дольше, чем предполагали, поскольку Пьетро так до сих пор и не удалось договориться с нотариусом о встрече. Я быстро освоилась в этом районе, и мне кажется, что моя жизнь начинает приобретать реальные очертания.

Здесь все совсем не так, как в той части города, где находился наш отель. Тут можно встретить и богатых господ, которые живут в роскошных домах с фризами и гербами над входом, и бедняков, одетых в жалкие лохмотья, пожалуй, они еще более убогие, чем обитатели Маленькой Италии в Нью-Йорке.

Я совсем не боюсь выходить одна, хотя Пьетро предупредил меня, что здесь можно встретить опасных людей. Но все относятся ко мне с большим уважением.

«Неаполь – двуликий город, – сказал он. – Это и царство живых, и царство мертвых, и солнце, и тьма. Ты видела эти темные переулки? Несчастные в кварталах Верджини и Кавоне, позади улицы Толедо, вообще не видят солнца».