Женщина, которая жила у моря

На мгновение я остановилась, чтобы насладиться чудесными видами и ароматами. Казалось, я нахожусь где-то в сельской местности и в лицо дует теплый бриз. То тут, то там мирный сельский пейзаж нарушали немногочисленные виллы и строящиеся дома.

В конце дороги я увидела большой особняк, украшенный резными башенками, будто маленький замок. Должно быть, это «Сантарелла», вилла Скарпетты, о которой упоминала клиентка. Надпись «ЗДЕСЬ Я СМЕЮСЬ», красовавшаяся над входом, подтвердила мое предположение о том, что это резиденция автора знаменитых фарсов[85].

Я вспомнила о вилле Сандерсона в Мессине. Если бы я вышла за Альфонсо, мы бы жили неподалеку от нее. Бедный Альфонсо. У меня сохранились о нем лишь смутные воспоминания, как, впрочем, и о той девочке, которой я была когда-то.

Наконец я добралась до дома синьоры Постильоне. Калитка из кованого железа выходила на мостик, ведущий к дому. Я невольно сравнивала это место с районом Санита и домом, в котором жила сама. Это как будто два совершенно разных, далеких друг от друга мира, и в то же время в чем-то они очень близки. Здесь все блистает великолепием, но, пожалуй, я бы не смогла так жить.

В сопровождении слуги я прошла в дом через арку из цветного стекла, напомнившую мне беседку в парке «Вилла Реале».

Хозяйка вышла мне навстречу.

– Прошу, дорогая Костанца! Входите, положите заказ вон там. Посмотрим платье позже, а сначала выпьем кофе.

Мы пришли в гостиную, но хозяйка решительно повлекла меня наружу, на прекрасную террасу, усаженную цветущими растениями.

– Вы видели, какой вид открывается отсюда? С высоты залив еще краше. Зимой, конечно, я живу внизу, в городе.

Мы расположились на террасе за чашечкой кофе, под тентом, защищавшим нас от солнца. Синьора Постильоне принялась расхваливать меня на все лады, утверждая, что у меня настоящий дар. Потом стала спрашивать о том, где я научилась шить, откуда родом и о многом другом, о чем мне совсем не хотелось говорить. Поэтому я ловко сменила тему и стала рассказывать о Пьетро и его неудавшейся попытке создать собственный оркестр. Я превозносила его талант до небес, особенно подчеркивая, что ему недостает лишь чуточки везения, и вдруг, сама того не сознавая, произнесла:

– Вы не могли бы замолвить за него словечко своему мужу? Пьетро был бы счастлив работать в Сан-Карло… – И тут же, будто спохватившись, добавила: – Простите мою бестактность. Но вы так добры ко мне, что я осмелилась высказать эту просьбу…

– Не стоит извиняться, – остановила меня синьора Постильоне. – Я прекрасно все понимаю. К сожалению, мой муж не имеет отношения к подбору музыкантов. Тем не менее я с ним поговорю. Кто знает…

После недолгого молчания она встала и предложила вернуться в дом.

– Ну что ж, давайте примерим платье. Идемте за мной.

Мы прошли в ее комнату, где она сняла домашнее платье и надела принесенное мной.

– Чудесно, просто идеально, – повторяла она, разглядывая себя в зеркало. – Какие вытачки, какой вырез… Что ни говори, а у вас настоящий талант! Кажется, вы еще и рисуете? Я видела несколько ваших эскизов в магазине. Должно быть, вы случайно оставили их там. Я спросила, чьи они, и мне сказали – ваши.

Я покраснела.

– Послушайте. Я хочу сделать вам одно предложение. Не хотели бы вы поработать в Сан-Карло помощницей костюмера? Муж говорил, что они как раз ищут такого человека. Кроме того, вы могли бы работать на меня, придумывать модели, которые шили бы в ателье театра под вашим руководством.

У меня екнуло сердце. Создавать костюмы для опер, да еще в театре Сан-Карло, – это было бы потрясающе! На миг я позволила себе помечтать.

Я что-то пробормотала, но мне тут же пришлось спуститься с небес на землю. Это было бы несправедливо по отношению к Пьетро. Как я могу работать в Сан-Карло, пока он трудится за гроши, чтобы наскрести на билеты в Америку? Нет, это совершенно невозможно! К тому же очень скоро мы должны вернуться в Штаты…

– Благодарю вас, синьора, – сказала я с болью в сердце, – но мне нравится работать в магазине Меле.

– Что ж, как знаете. Вы серьезная женщина, и я очень ценю вашу преданность компании. Но если вдруг передумаете, дайте знать.

Вскоре я снова в полном одиночестве брела по проселочной дороге между цветущими вишневыми деревьями и вдыхала аромат свежей травы в абсолютной, почти неправдоподобной тишине. Мой взгляд блуждал где-то за пределами прекрасной панорамы. Я больше не видела Неаполь, Везувий и лодки в море: передо мной расстилался только свободный горизонт.

Неаполь, 4 июля 1910 г

Дни проходят, но пока ни одна из наших проблем не решилась. Дома тягостная атмосфера. Пьетро отказывается что-либо обсуждать. На этот раз он сам воздвигает стену между нами. Когда мы встречаемся за ужином, он с безразличным видом говорит о чем-то постороннем, и это выводит меня из себя. Я больше не верю его туманным обещаниям. По ночам я ворочаюсь в постели, обдумывая, что делать дальше. Совершенно ясно одно: если я не хочу пойти по миру с протянутой рукой, придется брать дело в свои руки.