Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе

Только оккупационные власти обладали нормальными возможностями связи, для нас же в течение месяцев не было ни телефона, ни почты. Новости передавались из уст в уста, как в стародавние времена, и у каждого было что рассказать о невероятных приключениях и событиях.

Так и мы принесли с собой новости о последних событиях в нашей местности, а сами, в свою очередь, жадно интересовались тем, как здесь, на Западе, люди пережили конец войны. С продолжением пути мы не слишком спешили, помня испанскую пословицу: «Лучше жить с тем, что есть, чем искать лучшего, которого ещё никто не знает».

Но наши французы сидели рядком на перилах моста, как вороны на шесте, и постоянно торопили: «Когда поедем дальше?». Подстегиваемые этим vox populi (гласом народа), мы не могли уже больше тянуть. Хозяин дал нам письмо к своему служащему в Вейкерсхайме, где находился замок XVI века в стиле ренессанс, расположенный на окраине одноименного городка.

Мы прибыли туда вечером в семь часов, как раз перед началом действия комендантского часа. Огромное здание было похоже скорее на музей, чем на господский дом. В предвоенное время (и вскоре после этого снова) его посещали многочисленные группы туристов, которые в тапочках скользили мимо открытых дверей, чтобы бросить взгляд в комнаты, отгороженные толстым красным шнуром. В замке содержалось внушительное собрание рыцарских доспехов, оружия, фарфора и мебели времени их изготовления. Рыцарский зал с его фантастическими фресками и стенами в жизнерадостных красках вкупе с оленями величиной с натуральных, которые возвышались на колоннах из искусственного мрамора, походил на монументальный торт к детскому дню рождения.

Парадная кровать на втором этаже была застелена мягкими, как шёлк, простынями, на них – высоко взбитые подушки с белыми кружевными воланами. Но артиллерийский снаряд выбил часть стены, и сейчас здесь зияла огромная дыра; пыль и осколки были убраны самым тщательным образом. Погода была теплая. Лежа в большой кровати под обтянутым бархатом изогнутым балдахином, мы могли смотреть из-под выцветших, карминно-красных шёлковых занавесок над нею на освещенные луной поля.

Французы спали на матрацах в Оружейном зале. Находясь под сильным впечатлением от окружающего, они осмеливались говорить лишь шёпотом, словно боясь призвать духов отдаленных хоенлоэских предков.

На следующий день мы поехали дальше – в Броннбах к Лёвенштейнам, которые были нашими соседями в Богемии, а здесь жили в своём летнем поместье.

Княгиня Каролина Лёвенштейн, итальянка по крови, была благодарна за легкую беседу в эти чрезвычайно серьезные времена – в Кёнигсварте она часто навещала меня. Когда я увидела её год назад в Броннбахе, уже наступило полнейшее затишье в общественной жизни. Виной этому было отсутствие всяких средств транспорта; чтобы выйти из этого положения, мы пользовались лёвенштейновской пивной повозкой, чтобы навещать далеко живущих соседей, которые часто были более чем удивлены, когда видели нас въезжающими с бренчащими бутылками. Действительно, мы поставляли пивные ящики в лежащие на нашем пути пивные. Князь Карл был слегка шокирован, когда узнал об этом.

Наши судьбы с тех пор не слишком изменились к лучшему. Каролина выбежала нам навстречу, чтобы поздороваться, окруженная шестью прелестными детьми. Она давно уже не слышала ничего о своём муже и была от этого вне себя от горя и тревоги; его последнее письмо было из Кёнигсберга, пожалуй, одного из самых дурных мест, чтобы встретить там конец войны. Раздираемая отчаянным ожиданием известий, она считала сообщения оттуда единственно важными. Это дало мне благодарно понять, каким счастьем было для меня иметь рядом с собой Павла, и какое чудо было для него избежать этого дьявольского котла.

Броннбах – аббатство с далеко простирающимися постройками. Как и всё кругом, оно было набито беженцами из разрушенных городов. Поэтому было нелегко найти для нас место, но как-то это устроилось, и после вечернего супа девушки спели для нас и сыграли на гармонике. Единственный сынок должен был прокладывать себе путь сквозь «лес» из пяти сестёр, одна красивее другой.

Мы отправились дальше, снабжённые рекомендательным письмом для следующего места пристанища, и были рады услышать, что вскоре после нашего отъезда Карл совершенно неожиданно возвратился в Броннбах.

На пути вдоль Майна мы проезжали мимо другого лёвенштейновского дворца – Клейнхойбаха. Было грустно видеть, как он запустел: почти во всех окнах отсутствовали стёкла, а над красивым в стиле барокко светло-жёлтого цвета фасадом кружились, медленно извиваясь, как чёрные черви, клубы сажи и копоти.

Каролина рассказала нам, что паркетные полы во дворце сожгли вместо дров. С большими трудностями, вопреки нацистам, ей удалось вывезти некоторые самые красивые предметы мебели, прежде чем и они были бы отданы на сжигание.