Женщина с пятью паспортами. Повесть об удивительной судьбе

Павел ждал меня на улице. Но теперь на нас обрушилась новая неприятность: было невозможно найти в Зальцбурге место для ночлега – квартиры всех знакомых были забиты до отказа. В большой лагерь для беженцев на окраине города мы идти не хотели, так как многие наши знакомые были задержаны там, до тех пор пока не смогут доказать, откуда они прибыли и что делали во время войны. Так, например, считалось страшным преступлением перед офицером разведслужбы бороться в добровольческих казачьих отрядах в Югославии, как поступили многие австрийцы. Мы напрасно пытались заступиться за одного нашего друга, которого власти сочли за профессионального шпиона: он владел, кроме английского, французского и немецкого, тремя балканскими языками. Запутанность национальностей в бывшей Австро-Венгрии создавала трудности даже для по-доброму настроенных офицеров разведки, к тому же многие из чиновников SIS сами были эмигрантами, которые охотно отдавались чувству мести по отношению к оставшимся дома.

Наконец мы скромно поставили нашу машину во дворе дома Клэри, которые находились в отдалённом родстве с «нашими» Клэри. Было бы намного лучше устроиться под крышей, но мы не хотели никого обременять просьбой о месте, которого и так не было. Поэтому мы попытались устроиться на ночь на заднем сиденье машины, но приближалась осень, и стало холодно – даже теплая шерсть Шерри не согревала, – мы промёрзли всю ночь. Наутро нас обнаружили Клэри и пригласили на завтрак. Мунди, их сын, выздоравливал после ранения: во Франции их часть сдалась англичанам. Так как англичане должны были продвигаться дальше, они поставили своих пленных к стенке и расстреляли, а Мунди остался в живых. (Мы почувствовали облегчение, когда узнали, что такие безобразия время от времени случались и на стороне союзников, если даже и не по высочайшему приказу, как при Гитлере.)

Потом мы снова возвратились в Штробль и – слава Богу! – почувствовали себя вновь независимыми.

Главная дорога от деревни к деревне вывела нас к месту радостной встречи, подобной появлению Корсики в Средиземном море. Когда мы прибыли, нас приветствовали Геза и Али П., которые приехали сюда в поисках нас. Они бежали из Хорватии через Будапешт и жили на вилле недалеко от Гмундена, где они оставили двоих своих сыновей. Мы решили объединиться и делить всё, что у нас было, пока наконец не приедем в Вену и не начнём новую жизнь.

Павел и я попробовали поместиться в маленькой спальне под островерхой крышей их крошечного домика, расположенного высоко на холме над Траунзее, с которого открывался широкий обзор от Гмундена до Эбензее.

На дверях, согласно обычаю, было написано мелом «19 С. М. В. 45» – в честь трех волхвов, о которых не забыли, несмотря на страшное последнее Рождество.

С видимым удовольствием Геза окунулся в водоворот противоречащих друг другу предписаний и возможностей чёрного рынка и связанных с этим головоломных ходов. Они с Павлом объездили все ближние и дальние окрестности в поисках необходимых продуктов, пользуясь при этом слухами беженцев из Хорватии и Венгрии, земляками Гезы. Али была одной из веселых и музыкальных сестёр семьи Вильчек из Вены. Мы с ней заботились о доме и детях, навещали соседей и принимали нескончаемый поток гостей, которые иногда ночевали, улегшись на полу рядами в гостиной. Мы соревновались в умении гладить рубашки нашим мужьям – обе были в этом деле неопытны. Постепенно мы приобрели некоторую одежду в местном стиле: тирольские платья с серебряными пуговицами и к ним белые гольфы, а для мужчин тирольские костюмы из кожи. Я мастерила кукол-негритят для маленьких мальчиков, и животных, которых не видел ещё ни один зоологический сад, а Али штопала одежду. Лишь когда мужей не было дома, мы позволяли себе роскошь пожаловаться друг другу об утрате наших домашних очагов. По очереди мы описывали одну за другой комнаты, свои оставленные в доме свадебные подарки, а также цветы и деревья, которые мы посадили ещё в прошлом году. После того как мы перечислили всё по разу, чувствовали некоторое душевное облегчение; мужчины же, наоборот, не хотели больше касаться прошлого.

Часто можно было слышать, как вдали бушуют бездомные беженцы, и однажды ночью вокруг дома раздались выстрелы; подозрительный шум и звуки шагов стали слышны все ближе – Али и я были одни. Мы немедленно погасили везде свет и позвонили в первый же находящийся поблизости в Гмундене американский офицерский клуб, попросив о помощи. Али вспоминала позже, как я в смятении поспешно прошептала: «Стой здесь, в мёртвом углу, тогда им будет не прицелиться в тебя». Подумать только – «мертвый угол»: наш телефон находился рядом со стеклянной входной дверью – Али хохотала от души. Благодаренье Богу, наш зов, несмотря ни на что, был услышан, и вскоре подкатил джип с военными.